МНЕНИЕ
Несколько лет назад на Алтае произошел интересный случай: мужику по прозвищу Клык отрубили топором бороду. Он
обиделся и подал в суд. Там и выяснилось,
как было дело. По Катуни двигался снегоход, который угодил в полынью и стал
проваливаться под лед. А Клык стоял на
берегу, совсем рядом. Видел, но не помог.
Побоялся. Человека и снегоход спасли,
Клыка выловили и отрубили бороду. Дескать, борода отрастет, а память останется. Почему так поступили? Думаю, по инерции. Еще не привыкли, что за чужой бедой
можно просто наблюдать с берега.
Вроде все сказано. Можно ставить
точку. Но есть одна деталь, которая иначе расставляет акценты: мужики, устроившие самосуд, – коренные таежные жители,
потомки староверов, а Клык – из «ежиков»
(так называют кое-где на Алтае людей, которые тянутся сюда из городов в поисках
Шамбалы и духовного просветления, от
слова «йог»). Разница тут очевидна. Жители мегаполисов прагматичны. Они «чувствуют головой». В тайге с такой прагматичностью долго не протянешь.
Конечно, Сибирь очень разная. В ней
все перемешалось: Академгородок, шаманы, осколки советских колхозов, походы
Чингисхана, метро, древние цивилизации,
староверы, легендарные путешественники, золото Колчака, буддийские дацаны,
охотники, тайны Беловодья… Всего не перечислить. Иногда, чтобы попасть из эпохи в эпоху, достаточно проехать лишь пару
километров. И все же есть в этом замысловатом переплетении времен нечто общее.
Не зря же историки уловили любопытную
закономерность: во время российских
смут рано или поздно всплывает вопрос
о Сибири.
ПЕРЕ МЕНА БУКВ И… СМЫСЛОВ
Поначалу, разговаривая с Аксёновым, я долго не мог понять, что не так:
на вид обычный русский старик, родился в Харбине, говорит совершенно без акцента. Мыслим с ним практически одинаково. И все же что-то не
так… А потом понял: мы разные. Не по
каким-то внешним признакам, не по
логике рассуждений – по сути. Такие
же разные, как южноамериканские индейцы, родившиеся до и после прихода конкистадоров. Парадокс только в
том, что доктор Аксёнов, очень долго
знавший о России лишь по чужим рассказам, сохранил от нее гораздо больше, чем мы.
Про Сибирь можно сказать то же
самое. Прежняя Россия здесь просто затерялась в бескрайних пространствах, в
глухих старообрядческих деревнях, в таежном укладе жизни. Ее как-то проглядели. Хотя об этой особенности знали
давно. К примеру, Столыпин считал Сибирь той колыбелью, где «можно в условиях, свободных еще от общественной
борьбы и передряг, вырастить новую,
сильную Россию». Надеялся заложить
здесь фундамент будущей страны, но не
успел. Что было дальше, хорошо известно. Шоссе Энтузиастов.
Судя по всему, сейчас вновь появился шанс перестать использовать Сибирь
преимущественно в качестве «нефтяных
плантаций» и подумать о тех стратегических возможностях, которые в ней скрыты.
Говоря современным языком, произвести
геополитическую перезагрузку.
Что для этого необходимо сделать?
Очень многое. Но для начала надо хотя бы
исключить из официальных речей истертое до дыр высказывание Ломоносова. Это
заклинание уже не работает. Или на худой
конец изменить в нем всего одну букву. В
слове «прирастать» поставить вместо «и»
букву «о».
«Россия прорастать будет Сибирью».
Вроде и мелочь, а как все сразу меняется. Ломоносов бы нас одобрил…
РЕК ЛАМА
Спасения негде больше искать, как в
человеке. Это ненадежное место, но другого вовсе нет.
Валентин Распутин
…Мне запомнился один недавний
разговор. Точнее, даже не разговор, а пара
случайных фраз, которыми мы обменялись за чашкой чая в художественной мастерской Виктора Савина, где невзначай
зашла речь о журнале.
– А о чем вы собираетесь делать журнал? – поинтересовался дизайнер Юрий
Нечай, с которым мы едва познакомились.
– О Сибири. Сибирь – это наше все, –
ответил я, пробуя отшутиться.
– Нет. Сибирь – это все, что у нас
осталось, – поправил меня дизайнер.
И был абсолютно прав.
Сибирь медленно тает и теряет очертания. Как айсберг. Как когда-то
раньше таяла русская Маньчжурия, пока
окончательно не ушла на дно. И дело
даже не в географических границах. Не
в тех огромных территориях, которые от
нее «откололись» за последние столетия. Разрушается человек. Как раз то самое «одушевленное пространство», без
которого не будет и Сибири. Что будет?
Будет тундра, Западно-Сибирская равнина, тайга, горные хребты, реки. А Сибири не будет.
Разрушение человека – это не пустые слова, не метафора. Это та реальность, через которую однажды уже проходила страна. Я, конечно же, имею в виду
революцию. Разницу между прежней и нынешней Россией, как ни странно, мне довелось ощутить в Японии. В Токио, где находится Международная клиника доктора
Аксёнова.
О русском враче, который лечит президентов стран и голливудских
звезд, который был переводчиком на
допросах первых лиц Японии после войны и представляет эту страну на международных симпозиумах, стоит написать
отдельно. (Последний примечательный
факт: во время саммита стран «Большой
восьмерки», проходившем на Ок