история из жизни
Сегодня, когда весь мир в страхе перед коронавирусом, миллионы людей
задают друг другу один и тот же вопрос: «Что делать?». Лично у меня нет на
него ответа, да я и не вправе на него отвечать, ведь я не вирусолог. Могу лишь
рассказать, к каким выводам пришла я лично.
Во-первых, нужно прислушиваться к мнению специалистов. Это очевидно.
Те же вирусологи компетентны в вопросе, они изучали проблему в течение
всей своей карьеры. Они знают, о чем они говорят, в отличие от сплетников и
обывателей.
Во-вторых, следует относиться к проблеме серьезно, реально оценивая
степень опасности. Мне сложно представить, как в разных странах, с совре-
менным уровнем освещения событий в СМИ, еще
находится столько людей, считающих, что
коронавирус – это фейк или всемирный
заговор аптекарей, что он не затронет
лично их, потому что они молоды и
сильны. Крепкое здоровье – это за-
мечательно, но ведь можно заразить
родных и близких, друзей и знакомых,
и кто-то из них точно будет в группе
риска. Перенесут ли они болезнь так же
легко? Как раз тот случай, когда не-
обходимо думать не только о себе и
быть настороже.
В-третьих, не нужно поддаваться
панике. Да, проблема есть, да, она
серьезная, да, ее просто нельзя не-
дооценивать. Но это не значит, что
нужно впадать в апатию, посыпать
голову пеплом, закатывать истерики
или срывать свою злость на близких.
Пережить эту беду нам поможет ясная
голова и рациональные решения, но
никак не паника, которая пользы совер-
шенно точно не принесет. В этом успела
на личном опыте убедиться Анна – героиня
нашей сегодняшней истории. все большее и большее, сама того не желая. Я не думала так об этом тогда, я не
хочу думать так об этом сейчас, но приходила в гости я все реже, и с каждым новым
визитом замечала, что Келли все хуже, и от этого было все больнее.
Если на первых порах, как только Келли перестала выходить на улицу, я бывала
у нее 3-4 раза в неделю, то уже через год-полтора заходила пару раз в месяц. И
все чаще замечала, что мы разговариваем об одном и том же, и что моей подруге
все хуже.
А потом… лето 2005, мне 13 лет, я уезжаю в научный лагерь. За два дня до окон-
чания отдыха и обучения звонят родители Келли и говорят, что она в реанимации с
острой пневмонией. И это летом! У меня шок – звоню родителям. Те с час убеждают
меня, что не стоит никуда лететь сломя голову, что нуж-
но лишь два дня подождать, а после можно будет
вернуться домой и навестить свою подружку.
После долгих уговоров соглашаюсь… Но к
тому моменту, как я вернулась домой,
Келли уже ушла от нас…
– Соболезную. Так быстро…
– Да, болезни хватило пяти дней, даже
чуть меньше. Конечно, иммунитет у Келли
был на нуле, но чтобы так быстро! Врачи
говорили, что причиной развития пневмо-
нии стал вирус гриппа, банального грип-
па… Хотя я до сих пор не уверена, что
правильно запомнила тогда их слова и
правильно эти слова поняла. Потому что
у меня была настоящая истерика, а по-
сле нее и депрессия.
Я винила себя, что уделяла Келли все
меньше и меньше своего времени, дума-
ла, что могла бы что-то изменить. Скажем,
подтянуть ее (и себя заодно) в вопросах
медицины, личной гигиены, заботы о своем
здоровье. Конечно, детская наивность – что я
могла, если ее иммунитет только падал, несмо-
тря на все старания родителей. Да они с нее и
так пылинки сдували…
– Я буквально с детства боялась подцепить каку-
ю-то заразу. А все пошло еще со школьного возраста.
У меня была подруга, которая болела ну просто посто-
янно – проблемы с иммунитетом.
С Келли мы познакомились в начальной школе – новой
для меня, в 10 лет мы переехали с родителями в Атланту.
Как только я стала знакомиться со своими новыми однокласс-
никами, то сразу заметила Келли. Она была такая тихая, внима-
тельная, серьезная, и этим отличалась от остальных детей, вечно
шумных и кричащих, этим и привлекала моя внимание (я тоже не лю-
била суеты и лишних криков). На этой почве мы и сдружились… а уже
к средней школе ее перевели на домашнее обучение.
Почему? Потому что она постоянно болела – к ней липла любая зараза,
даже лишаи. И это в Америке, в эпоху повсеместной стерильности и чистоты! Я
уже не говорю о простудах. Малейший сквозняк, и Келли моментально простыва-
ла, а уж если кто-то из родителей или брат подхватывал грипп, можно было говорить
наверняка, что Келли тоже заразится.
Поэтому она и стала учиться дома, а точнее жить… потому что она выходила на
улицу все реже и реже. Я не знаю, каким рекомендациям врачей она следовала, тог-
да я была слишком мала, чтобы этим интересоваться, но даже мне было очевидно,
что Келли становилось хуже. Потому что со временем она вообще перестала бывать
на свежем воздухе, да и дома все меньше двигалась. Приходишь в гости, а она лежит
в кровати, в лучшем случае сидит в кресле…
– То есть Вы продолжали дружить с Келли?
– Ну да, а как по-другому, тем более в детстве, когда все чувства ярче, когда смо-
тришь на мир, широко открыв глаза, когда так наивна, ни о каких бытовых проблемах
не переживаешь и еще не было разочарований.
Естественно, я регулярно приходила к Келли, и потому, что искренне хотела ее
видеть, скучала по ней, переживала за нее… и еще потому, что была единственной
ее подружкой. Да, я была слишком мала, чтобы вникать в клинические нюансы ее
болезни, но даже в том возрасте понимала, что нужна ей, что не могу оставлять ее
одну и лишать дружеской поддержки.
Хотя со временем я все-таки бывала у Келли все реже и реже.
– Почему? Дружба все-таки прошла?
– Нет, не поэтому… Сложно объяснить в двух словах: если у меня в жизни появля-
лось столько нового – средняя школа с ее новыми знакомыми, менялись интересы,
да и обязанности тоже, – то у Келли все оставалось по-старому. Чем дальше, тем
больше она погружалась в какой-то свой мир. Чем дальше, тем тяжелее на это было
смотреть, и мне, и ее родителям.
Тогда я не понимала до конца, в чем причина, но замечала, что у нас становится
все меньше точек соприкосновения. Приходя, я словно бы делала Келли одолжение, – Вина за смерть Келли во все равно засела, как и бо-
язнь вирусов. Наверное, именно с тех детских лет я боя-
лась болеть, причем на подсознательном уровне. И это чув-
ство не покидало меня и в подростковом возрасте, и даже во
взрослом. Конечно, став старше, я контролировала свой страх,
во всяком случае, мне так казалось. А вот когда росла…
Каждый насморк превращался в трагедию, каждый чих вызывал
страх. И это тогда, когда организм растет и меняется, когда гормоны
бурлят.
Я никогда не болела, даже гриппом или какой-то другой простудой, но
постоянно боялась. Перечитала кучу литературы по этому поводу, как меди-
цинской, так и околонаучной, и делала все, чтобы не заразиться. Пила целую
кучу таблеток и добавок для повышения иммунитета – естественно, с разрешения
семейного врача и родителей, – ну а руки мыла просто постоянно.
Я сейчас говорю не только о том, что мыла руки после похода на улицу – это
нужно делать постоянно, ведь вы прикасаетесь к самым разным предметам – к
дверным ручкам супермаркетов, кнопкам в лифте и к другим вещам, которых ка-
саются еще сотни и тысячи людей, и кто знает, что у них на руках. Я мыла руки
даже после того, как гладила нашу кошку, хотя Мисси была домашней и не гуляла
на улице. Я мыла руки даже после прикосновений к другим людям. Да что там! Я
старалась всячески ограничить количество таких контактов, причем не только слу-
чайных – в общественном транспорте, которого я сторонилась, или в школе, – но
и намеренных. Никаких обнимашек с одноклассницами, никаких поцелуйчиков от
дяди Бори или тети Нины!
– И как окружающие воспринимали эту Вашу особенность?
– Неоднозначно, и это я еще мягко выражаюсь. Мне казалось, что меня вообще
никто не понимает. Сейчас я списываю это на подростковый возраст, но все равно:
даже родственники, те же дяди и тети, говорили, что эта моя боязнь – блажь и приду-
рь, детские страхи, не более того. Что уж говорить об одноклассниках и ровесниках.
Дети могут быть настолько жестокими. Меня вполне устраивали те, кто сторонился
меня: да, пусть они даже считали меня странной, обсуждали за спиной или даже
обзывали – это, конечно, было неприятно и местами обидно, но… Гораздо хуже были
те, кто пытался повеселиться за мой счет, например, толкал или лез обниматься, от-
лично зная, что я этого не переношу – просто чтобы попугать, вызвать страх или сле-
зы. Причем чаще это были не мальчишки, а девчонки, которые, казалось бы, должны
быть более тонкой душевной организации и лучше чувствовать такие моменты.
– Неужели Вас вообще никто не понимал, Анна?
– Из числа сверстников нет, подружек или даже приятельниц у меня не было.
И если раньше я росла достаточно общительной девочкой, то после того, как
Е
Т
Я
С
Т
ЬСЯ
Й
О
Ь
О
Б
Б
58
4 (200) апрель 2020
Я БОЯЛАСЬ БОЛЕТЬ
▶ ▶
www.russiantown.com