Narine_Abgaryan_Manyunya_Pishet_Fantystichesky_Roman Манюня пишет фантастЫческий роман | Page 216

В Дядимишиных словах был резон — еще ни разу ему не удавалось угодить Ба
покупками. Потому что дядю Мишу с поразительным постоянством надували все
торговцы. Если он брал на рынке овощи, то обязательно гнилые, если фрукты — то
кислые и невкусные, если мясо — то дряхлое и жилистое.
— Мойше, — гремела на весь дом Ба, — на кой ляд ты взял эти мощи? Их даже мясорубка
не возьмет!
— Торговец клялся, что мясо свежее, — защищался дядя Миша.
— Как минимум с какого-то доисторического звероящера! — кипятилась Ба.
Поэтому, когда дядя Миша отказался собирать авелук, Ба даже обрадовалась.
— Пусть поспит. А то наберет сейчас полный мешок сорняков, перебирай потом, —
пробурчала она.
Авелук собирать было весело и совсем не сложно. Мы с Манькой аккуратно, чтобы не
повредить корни, срезали стебли, Каринка относила их Ба, а та перебирала зелень и
складывала в большой мешок.
— Какие вы у меня умные и рукастые, — подгоняла нас Ба, — что бы я без вас делала?
Подстегнутые ее похвалой, за час упорной работы мы набрали целый ворох авелука.
— Этого вполне достаточно. Вы погуляйте немного, я сейчас быстренько еще раз все
переберу, а потом перекусим. Только не смейте шуметь, Миша спит.
Мы расстроились — стоять на склоне горы и не драть глотку, чтобы услышать эхо, очень
обидно.
— Пойдем тогда руки красить, — махнула в сторону больших валунов Манька.
Вы никогда не видели, как красят в горах руки? Очень жаль. Вы даже не представляете,
какое это увлекательное занятие. Нужно выбрать на старом «зацветшем» камне серое
пятно засохшего лишайника, плеснуть на него водички, можно и поплевать, ничего
страшного. Далее плоским небольшим камушком растереть лишайник в густую кашицу и
нанести произвольным рисунком на руки. Потом, когда хна высыхает, ее смывают водой,
и на ладонях остается ярко-оранжевый рисунок.
Мы так и сделали — быстро растерли темно-зеленую кашицу и нанесли на ладошки.
Теперь нужно было подставить руки ветру, чтобы хна высохла.
Сидеть на огромном, нагретом апрельским солнышком валуне и любоваться
окрестностями было невообразимо прекрасно — со всех сторон нас обступали седые на
макушках горы, внизу простирались густые вековые леса, небеса исходили таким
хрустальным сиянием, что слепили глаза. Остро пахло весенними травами, и особенно —
чабрецом.
— Хорошо-то как! — выдохнула я.