Хайбун \ haibun
ВРЕМЯ
Я редко возвращаюсь из далёкой заграницы домой, чтобы почувствовать себя ребёнком. Конечно, всё сильно изменилось, друзья забурели, заматерели, соседи и родные постарели. « Кого уж нет, а кто далече...» Это с одной стороны, а с другой стороны чувствуешь, что ничего не изменилось. Ты сам внутри совершенно не изменился за многие годы, то есть совсем, и это безо всяких натяжек. И для близких ты всё тот же, вне возрастных категорий. Взросление, возмужание, зрелость, « пожитость » и так далее— всё фигня, фиглярство и трюки фокусника. Это нужно описывать в резюме для приёма на работу или в больничной справке.
Моя семья перебралась в Москву, когда мне было двенадцать лет. И я отчётливо помню, как в первый раз поехал, ближе к вечеру, прогуляться по Гоголевскому бульвару— чем-то этот бульвар меня притягивал. Этакая театрализованная атмосфера с наступающими сумерками, зажигающимися фонарями, прохожими, которые уже никуда не спешат, а прогуливаются или сидят на лавочках. А ты сам, и это такой кайф— соглядатаем, зрителем, просто наблюдателем без всяких целей, оценивания и « поисков », впитывающим ауру старой Москвы.
Ну и что изменилось за много лет— я опять приехал на Гоголевский. Конечно, всё по-другому, новый антураж, и люди уже не те, крутая центровая молодёжь, теперь редко встретишь коренных московских старушек. Это с одной стороны, а с другой— ничего не изменилось, мои ощущения— те же, и я тот же, то есть совсем.
смеркается после долгой паузы зажглись фонари
РЫНОК
Я люблю Тайваньский местный рынок. Мужики кряжистые, копчёные, морскими ветрами обожжёные. Всё ясно, нам не о чем базарить, они меня « узнают ». Беру вяленую макрель за 100 тугриков и айда!
Торговля овощами-фруктами происходит довольно своеобразно. Навалены лотки с товаром, набираешь кулёк, ну, например, слив, и здесь начинаются проблемы. Некому платить! Ну это же надо умудриться так поставить дело— вокруг дикий галдёж, все куда-то тычутся, а платить некому! Кручусь, кручусь, как волчок, наконец кто-то трогает за плечо:— Там, в углу рынка оплата...— Да не туда прёшь, дурошлёп! В другом углу! И народ заливается хохотом.... Иду, и наконец-то вижу цель— дык, до цели ещё надо добраться, чтобы оплатить товар. Продавщица бухает мои сливы рядом с весами, и не глядя на них, называет от фонаря какую-то смешную цифру, типа 30 рублей!
Беззубая подруга дней моих суровых призывает меня метров за... тцать. Орёт на весь рынок, непонятно что, но выбора нет, надо иттить... Совершенно не важно, что она продаёт, всё дело в улыбке. Беру, ну, типа, устриц, или улиток, тоже рублей за сто( смешные же деньги!).
А дальше— к даме в панаме. Довольно симпатичная, и что-то во мне её притягивает, она мне насыпает не одну рыбу, а две, три... пять... Я трогаю за плечо даму лет шестидесяти, стоящую рядом впереди меня:— Вы извините.— Извиняю, извиняю( ну, понравился, ну что теперь).
Иду домой навьюченный, ну что— день удался. C каждым купленным товаром у меня в памяти увязаны улыбки и смех, озорные и лукавые взгляды продавцов и соглядатаев этого купле-продажного театрального представления.
« профессор » на рынке коленки в трениках выпукливают