доброта
« Красочная осень », 2010 г.
– Да, я пишу картины с 1992 года, закончила художественный колледж, дальше ⇔16⇒18 училась три месяца в Исландии. Это была программа по обмену студентами, я проходила обучение в Рейкьявике, в Art College of Island. Потом выучилась ещё в Академии художеств. Интересно, что я оказалась всего вторым человеком из Латвии, который побывал в Исландии, это был 1995 год. По-английски ничего не понимала, но как-то умудрилась заполнить заявку, и её выбрали. Исландия – замечательная страна. Когда я вернулась оттуда, то написала целый цикл, посвящённый ей, это шестнадцать картин большого размера.
– Какие картины Вы пишете? Востребовано ли такое искусство в Америке?
– Я пишу пейзажи, но теперь в основном абстрактные пейзажи, потому что в Америке очень любят такой стиль. Это может быть всё, что угодно, что я увидела где-либо. Пишу акварелью – продолжаю традиции своего отца Яниса Ундо, у нас это семейное. В США у меня бывают выставки. Надо сказать, что после 2008 года эта сфера несколько пошла на убыль: если до этого на одной выставке я могла продать восемь картин, то потом всё поменялось. Конкуренцию создаёт и массовая продукция, она продаётся в любом супермаркете и рассчитана на широкого потребителя. Но есть и ценители настоящего искусства, они никуда не исчезли. Если кому-то хочется приобрести уникальную картину, то у него, как правило, уже есть любимые художники, он знает их стиль, узнаёт об их новых работах. Есть специальные сайты в интернете, где можно выставить работы, чтобы их смотрели и они находили покупателя. Когда я приехала в Атланту, мне говорили, что
« Вечер у моря », 2009 г.
это не самый подходящий город для художника, что надо выбирать Нью-Йорк или ещё что-то другое. Но это не так! На начальном этапе мне помогали разные люди, и с тех пор мои работы часто выставлялись, например в Brenau University, Gertsev Gallery, FOX Theater, Heaven Blue Rose Contemporary Art Gallery и много где ещё.
– Нужны ли Вашему фонду единомышленники, материальная поддержка? Каким Вы видите его развитие в своих мечтах?
« Деревья », 2010 г.
– Любой поддержке, любому содействию мы всегда рады! Всем, кому близко дело благотворительности, достаточно связаться со мной по телефону, и мы начнём сотрудничать. Очень хочется, чтобы фонд расширялся... Когда я только начинала, кто-то считал, что Латвия – страна маленькая и будет мало желающих к нам обращаться. Но уже прекрасно видно, что это не так. А потом хотелось бы двигаться дальше, ведь есть целый бывший Советский Союз, где людям требуется поддержка. Наша программа работает, она сможет работать и в более крупных масштабах. Мы будем очень благодарны за новые идеи, предложения. Когда вместе складывается помощь материальная и моральная, получается очень хороший результат.
Телефон для желающих принять участие в благотворительном проекте Motus Vita Est или приобрести картины Евы:( 678) 735-8443
Беседовала Светлана Зернес
При советской власти в Одессе жил один потомственный ювелир – Хаим Осипович Ермолицкий. Когда он решил эмигрировать, КГБ установило за ним круглосуточную слежку. Комитетчики не сомневались, что он попытается вывезти свои бриллианты. Увидев, что он купил на толкучке две пары обуви на толстой подошве, они поняли, что он хочет спрятать драгоценности в них.
И они оказались правы. Дома
Хаим задернул занавески на окнах, взял дрель, просверлил в подошвах отверстия и всыпал в них камни. А дырки аккуратно заклеил. Потом надел туфли и походил по комнате. Бриллианты издавали такой страшный скрип, что от ужаса старик вспотел.
Но поскольку никаких других планов их вывоза у него не было, он махнул рукой и сказал: « Будь что будет!». Бриллиантов у него, в принципе, было не очень много, поэтому хватило одной пары обуви. А вторую он подарил своему племяннику Мише.
В назначенный день Хаим отправился на морской вокзал. Пароход на Хайфу отходил оттуда. Миша поехал провожать его. В машине Хаим страшно разнервничался.
– Миша, знаешь что? – сказал он племяннику. – Мне – 80 лет. Зачем мне эти сокровища? Я хочу поцеловать Святую землю и спокойно умереть. А тебе они еще пригодятся.
После этого он поменялся с Мишей обувью. На вокзале Хаима сразу же направили к таможенникам, которые уже были предупреждены. Они вежливо попросили его разуться и разобрали его новые туфли на составные части. Они были так уверены, что отправят этого афериста не
в Израиль, а в полностью противоположную сторону, что даже расстроились.
БРИЛЛИАНТОВАЯ НОГА
КАК
НАХОДЧИВЫЙ ЮВЕЛИР СОХРАНИЛ СВОИ СБЕРЕЖЕНИЯ
Тогда они позвонили куда надо и говорят: в туфлях ничего нет, что делать? Им отвечают: потрошите чемодан, пиджак, штаны, если есть кепка, потрошите кепку. Они так и сделали – ничего! Снова звонят куда надо, те: выворачивайте его наизнанку, невозможно, чтобы не было! Таможенники, недолго думая, отвезли несчастного в больницу, где ему промыли желудок, заставили выпить литр контрастной жидкости, сделали рентген и снова ничего не нашли. На этот раз уже те говорят: трудно поверить, но, видимо, мы таки ошиблись, извините за беспокойство. Тогда эти таможенники умыли руки с мылом и разошлись по домам. А на следующую смену заступила новая группа таможенников, в которую входила младший лейтенант Татьяна Николаевна Луговская.
Это была простая советская женщина 55 лет, которая в силу обстоятельств личной и трудовой жизни находилась в довольно-таки депрессивном состоянии духа. Причин для этого было – хоть отбавляй.
За своим обычным делом Татьяна Николаевна надеялась отвлечься от проблем, но не тут-то было. В кабинете ее ждал Ермолицкий. На старике, как говорится, не было лица. А если точнее, то на нем вообще ничего не было, кроме синих ситцевых трусов и частично белой майки.
– Это кто? – спросила она. – Та застрял тут один, – объяснили ей небрежно. Татьяна Николаевна подошла к старику, посмотрела его документы и спросила: – Хаим Осипович, у вас есть, что надеть на себя? – У меня есть желание умереть и не видеть этого кошмара, – ответил Хаим Осипович. – Вас кто-то провожает? – спросила таможенница. – Племянник, – сказал старик и слабо махнул в направлении двери, через которую он вошел в это чистилище.
Тогда Татьяна Николаевна вышла в зал, где толпились провожающие, и спросила – есть ли среди них племянник Хаима Осиповича Ермолицкого. – Есть! – тут же нашелся тот. – Молодой человек, – сказала Татьяна Николаевна. – По независящим от меня причинам костюм и обувь, в которых Хаим Осипович собирался ехать на свою историческую родину, пришли в негодность. Но вы не волнуйтесь, сам Хаим Осипович почти в полном порядке. Ему просто надо переодеться перед отъездом. – Я могу только снять с себя, – предложил племянник. – А сами пойдете домой в трусах и майке? – Послушайте, в Одессе пешеход в трусах и майке – нормальное явление, – нашелся племянник. – Может, он с пляжа возвращается, а может, вышел мусор выбросить. Но появиться в таком виде за границей таки неловко. Зарубежная пресса может это неправильно истолковать. Вы меня понимаете?
– Ну, давайте, что там на вас есть, – вздохнула Татьяна Николаевна, и через пять минут Хаим Осипович надел на себя джинсы своего племянника, его футболку « Адидас » с тремя красными полосками на плечах и совершенно новые туфли, где лежали все сбережения его жизни.
– Как вы себя чувствуете? – спросила младший лейтенант Луговская.
– Лучше, – лаконично ответил Хаим Осипович и пошел к трапу.
18
1( 161) январь 2017 www. russiantown. com