Пусто и безлико. Нет и следа ее пребывания здесь, словно она никогда и не жила в этой квартире, не подбирала с любовью шторы и мебель, не клеила вместе с Леоном эти обои, местами кривовато, но это был их первый опыт. Неаккуратный стык до сих пор был на стене: там кусочек обоев оторвался и торчал. От этого стало ещё тоскливей.
Вчерашний день был неожиданностью: ее ждали совсем в другом месте, и зачем Хиляль примчалась к Леону, она и сама не могла понять.
Из ревности?
Одна мысль, что он был здесь с кем-то другим, злила и сводила с ума, полностью лишая способности здраво мыслить. Она забыла про акцию протеста, про ждавших ее коллег, – все на свете вылетело из головы, уступив место только мыслям о Леоне.
Хиляль вначале не поверила своим глазам, но эту походку и то, как он рукой резко поправил волосы, она бы узнала из тысячи, даже издалека, даже мельком. Рядом с черноволосой девушкой. Леон смеялся, глядя на неё.
На себе в последнее время Хиляль чувствовала совсем другой взгляд: отстранённый, между бровями залегала глубокая морщина. Или же губы кривились в усмешке и он специально пытался задеть ее. Ее не покидало чувство, будто одним своим присутствием она причиняла ему боль.
Конечно, Хиляль не должна была так реагировать. Ведь расстаться было ее решением, она захотела, чтобы они забыли друг о друге, вычеркнули из жизни и продолжали двигаться вперёд.