От этих слов Леоном овладели
И гнев, и страх, и возмущенье.
Взор вспыхнул, щёки побледнели
И он промолвил в ослеплении:
«Опомнись наконец! Никто не сможет больше
Тебя от виселицы ныне уберечь!
И преградил собою путь ей дальше,
Не дал Хиляль ни слова он изречь.
Меж тем раздались вальса звуки,
Пленительны, волшебны и легки.
И лейтенант, взяв дело в свои руки,
Ввёл деву в танец, страхам вопреки.
Она пыталась возразить, сопротивлялась,
Просила, чтобы отпустил.
Ну а Леону только смелость добавлялась.
И он её тихонечко просил:
«Ты в такт кружись и не сопротивляйся,
Расслабься, мне доверься, ритм услышь.
В противном случае в тюрьме поупражняйся,
Где в пару Ставро ты себе узришь».
Одна её рука легла ему на плечи,
Другая приземлилась в крепкую ладонь.
А взгляд лазурный утонул в янтарном небе.
И звуки вальса увлекли их за собой.
Они кружились медленно и плавно,
Не видя никого вокруг себя.
Он улыбался ей так нежно, безоглядно,
В ответ она как роза расцвела.
Что это было? Двух сердец влеченье,
Та магия, что называется Любовь.
Он знал наверняка, что любит-не было сомненья.
В её груди в тот миг растаял ледяной покров.
И не было той силы в целом свете,
Чтобы разрушить связь двух любящих сердец.
Тут музыка затихла. Двое на паркете
Раскланялись. Но это не конец…
Когда же в мерном гуле бальной залы
Раздался голос Родины, враждебный всем,
Бал подошел немедленно к финалу,
Леон спешит Хиляль избавить от проблем.
Прикрыв собой, слегка отодвигая
От возбуждённо шепчущей толпы,
Леон велит немедленно Хиляли
Спасаться бегством, черный ход открыв.
В ту ночь два сердца, две души
Заснуть не в силах были долго-долго.
Шли, взявшись за руки, по Млечному Пути.
И грохот войн и глас преград-всё стихло, всё умолкло.
* * *
Так Муза нашептала мне слова свои,
Повеселилась, посмеялась, погрустила.
Вернулась снова к пламени свечи,
Огонь погас и …. утро наступило.