и разбитые подносы. Истеричный смех, его
образ в голове и фотография, прижатая к груди.
Она снимает всю одежду, ложится прямо под
люстрой и гладит себя, чтобы почувствовать
хоть что-то, ведь в её жизни давно не было
ничего настоящего. Никакого эффекта! Снова
это танго с тенью... Молчаливое бестолковое
привидение в качестве партнёра и невидимый
оркестр, играющий в который уже раз сам по
себе. Она обнимает это ничто и кружится с ним
по шикарной гостиной полутёмного особняка.
Вдруг включается свет, но изумления нет. Рав-
нодушный взгляд, прижатые к груди руки и
холодное дыхание, но её, а не смерти. А может,
их обеих... Стены, потолок, деревянная мебель,
хрустальная посуда и сюрреалистические
картины в рамах – всё замерзает, покрываясь
тонким слоем льда. Деревья, которые любила,
лошадей, которых обожала и его, которого...
Такого слова ещё не придумали... Не стало
ничего. Изображая лебедя, она мечется из угла
в угол, пытаясь отыскать то окно, из которого
лучше всего видно помрачение собственного
сознания и лунный эклипс. Огромное зеркало
посреди величественного зала, а в нём два
ангела: один едва ли довольный, другой – почти что грустный... Задумчивые бедняжки – про-
стите, если что не так! Это её затмение. Грустит
одна, но не перестаёт танцевать. Это протест:
против того, что устоялось и ещё не скоро пере-
менится; против любви и ненависти, жизни и
смерти, мужчины и женщины, восхода и захода.
И лишь танго с тенью помогает хоть немного,
но пожить нормально. Только этот танец с соб-
ственным прошлым и есть спасение. Она обни-
мает его и кружит с ним по всему залу, забыв
о том, что их воссоединение ознаменует конец
света, а не начало новой эпохи. Но та, которая
любит, никогда этого не боялась и, вероятно,
именно поэтому ещё не покончила с собой...
42 43