Стр . 33 – 40
Руцинская Ирина Ильинична
в первую очередь инкорпорируются в туристское пространство города и региона . Именно в этих местах туристу предлагается лично ознакомиться с национальным бытом и традициями .
К концу века важным дополнением к указанным локусам все чаще выступает музей . Этнографические отделы многих городских музеев являются предметом гордости горожан , и авторы бедекеров настоятельно советуют их осмотреть . Например , с чрезвычайной степенью подробности перечисляют экспонаты музея , « характеризующие калмыцкий быт »: « три весьма интересных бурхана ( идолы ), жертвенный стол с богослужебной утварью , оттиск печатных молитв , навертываемых на молитвенный барабан , музыкальные инструменты калмыцкие ; витрины с образцами употребляемых калмыками материй и предметов первой необходимости ; головные уборы калмыцкие , одежды , подушки , вышивки , предметы домашнего обихода ; снаряд для приготовления калмыцкой водки , модели калмыцких кибиток и их обстановки , масса фотографий , изображающих калмыков и их быт » [ 11 , c . 59 ].
Опираясь на вышесказанное , можно отметить еще одно противоречие в восприятии национальных культур , зафиксированное путеводителями . Различные формы репрезентации национальных традиций , обычаев , бытовых норм уже , как мы видим , обрели статус музейных экспонатов ( то есть вышли за пределы простого обывательского интереса ). Их хранят , классифицируют , экспонируют в особо выделенном пространстве . Однако статус научной информации за этнографическим материалом в обыденном сознании еще не признается . Никто из авторов путеводителей не обращается к статьям и монографиям , чтобы описать и « объяснить » национальную культуру и быт . Все предложенные описания основываются исключительно на личных впечатлениях авторов и бытующих стереотипах , на самостоятельно и предельно поверхностно трактованном этнографическом материале .
Таким образом , региональные путеводители вт . пол . XIX – нач . ХХ вв . зафиксировали наличие устойчивого интереса к обычаям , нравам , образу жизни , особенностям менталитета коренных народов России у массового российского туриста . А также желание авторов провинциальных путеводителей удовлетворить данный интерес . Казалось бы , выполнение подобной задачи не должно было вызвать затруднений , поскольку в ходе исторических и этнографических исследований предшествовавших десятилетий была сформирована основательная научная база , значительный объем как эмпирических наблюдений , так и теоретических штудий . Однако процесс трансляции научных знаний на уровень обыденного сознания в условиях культурно-рекреационной туристической поездки оказался сложной задачей для авторов первых провинциальных путеводителей . Её решение осложнялась системой идеологических установок , бытовавших в российском обществе изучаемой эпохи , системой устойчивых ( и , как правило , негативных ) национальных стереотипов , по-разному проявлявших себя в российских регионах . Другим « препятствующим фактором » было то обстоятельство , что фиксация , описание и интерпретация национальных традиций , обычаев , бытовых норм в данный период не воспринимались в качестве научной задачи , оставались неотъемлемой частью повседневных , профанных характеристик . Поэтому , с точки зрения авторов бедекеров , в данном отношении от них не требовалось корректного , объективного , взвешенного подхода .
Следует признать : за первые полвека существования туристской индустрии в российских регионах не было сформировано устойчивого набора объективной информации по данной теме , адекватных приемов и способов её трансляции туристам . В намеченном направлении были сделаны только первые шаги . Однако материал , предоставляемый региональными путеводителями вт . пол . XIX – нач . ХХ вв ., имеет важное историко-культурное значение , поскольку доносит все сложности , противоречия и региональные особенности процесса вовлечения нематериального культурного наследия коренных народов России в сферу туризма .
38