писатель и время
Василий Аксенов часто приезжает в Россию. Случайно или нет, но приезжает в дни, трагические для России.
С этого и начался наш разговор.
- Василий Павлович, в прошлый раз ваш приезд совпал с событиями вокруг « Норд-Оста ». Теперь— закрытие ТВС, странная смерть Щекочихина, взрывы в Тушине... Что происходит— может, вам со стороны виднее?
- Происходит очень неприятное развитие событий. Я уже не говорю про терроризм— это вообще конец света, мы уже начинаем жить по израильскому сценарию. Но и то, что происходит внутри,— очень неприятно, с моей точки зрения. Говорят, что благодаря Владимиру Владимировичу установилась стабильность,— я так не считаю. Стабильность, если она есть, возникла благодаря большому бизнесу. Если сейчас подорвать его этими наездами, если учинить грубый черный передел: захапанное когдато одними сейчас заново захапать другим,— все покатится к чертовой матери, и опять мы окажемся в глубочайшей... Это очень опасно, очень.- А как вы воспринимаете « дело
Ходорковского »?
- Михаил Ходорковский— интеллигентный человек. Занимается благотворительностью, его империя работает прозрачно, нет даже двойной бухгалтерии с заработной платой, сто тысяч работников получают приличные зарплаты и отчисляют приличные налоги. Такое должно быть примером, а не находиться под угрозой уничтожения.
Я вижу тенденцию к ренационализации и деприватизации: остается ждать становления авторитарного правления бездарных хозяев.
- Посещает ли вас мысль: и слава Богу, что так сложилось, что я не живу здесь, в России, постоянно?
- Первые десять лет, с 1980 по 1990 год, когда нельзя было приезжать, меня просто жгло увидеть, как живет Россия. Теперь, когда долго здесь не бываю,— начинаю нервничать. Как будто что-то упускаю, стремлюсь сюда, а когда здесь поживу месяц— кажется, что пора уносить ноги.
Литературную ситуацию тоже не назовешь спокойной: Сорокина и Баяна Ширянова обвиняют в порнографии, могут посадить. Лимонова наконец выпустили из тюрьмы— не прошло и двух лет.
- У Лимонова ведь— политическая деятельность и довольно дурацкая. Собрал вокруг себя отморозков... Не знаю, зачем ему это надо, известному и способному писателю. Наверное, это то же самое, что цветастые штаны Евтушенко,— то есть кич.
- Главный террорист России— Эдуард Лимонов! Он играет в мировую революцию— смешно за это сажать.
- Но и не сажать— смешно, если он организовывает вооруженную группу!
- Давайте вернемся к искусству. Недавно окончились съемки телеверсии вашего романа « Московская сага ».
Довольны ли вы работой?
- Сейчас уже видно, что фильм будет. Вначале от масштаба всего этого дела кружилась голова. 24 серии! Заезжая на съемки, я видел, как все начинается, и мне казалось, что ничего из этого не получится. Сейчас дело идет к финалу, и я поражаюсь, как режиссер Дмитрий Борщевский « держит » всю эту огромную армию снимающегося народа, продолжая продвигаться
вперед. Премьера предполагается в январе.- А почему не вы писали сценарий?- Что-то помешало. Наверное, всегдашняя нехватка времени...- Актерские попадания есть?- Как ни странно, есть. Молодая актриса Екатерина Никитина, играющая Веронику,— поразительно глубокое проникновение в образ.
- Режиссер сам выбирал актеров, вы советов не давали?
- На роль Нины, поэтессы, я рекомендовал Чулпан Хаматову, но она забеременела, и от ее участия пришлось, к сожалению, отказаться.
- С телевидением у вас прямо любовь. А кино вы любите, Василий Павлович?
- Я люблю кино, но временами забываю о его существовании.
- Тогда и спрашивать не стоит, были ли вы на последнем московском кинофестивале?
- Вот на нем как раз был— на закрытии, мы с женой пришли посмотреть фильм о Марии Каллас. Кстати, о телевидении. Все было тихо-мирно, я вышел после фильма покурить, в зале церемония еще продолжалась— как вдруг на меня набросилось человек 50 фоторепортеров. Эффект частого мелькания на телеэкране! Когда в Самаре, где я часто бываю, корреспонденты ходили по городу и спрашивали про меня людей на улицах— те честно отвечали: книг его не читали, но внешне его знаем.- А что читаете вы?- Читаю я маловато все за тем же недостатком времени, но стараюсь следить за своими товарищами: Владимиром Войновичем, Александром Кабаковым, Анатолием Найманом,
Евгением Поповым, который работает все интереснее... Мне кажется, русская литература незаслуженно игнорируется в мире— почему-то не входит в моду, как в свое время вошла испаноязычная, после « Ста лет одиночества ».
- Не читали Паоло Коэльо, чрезвычайно здесь сейчас популярного?
- Не читал. Хотя слышал, что он моден именно в России.- Еще у нас моден Акунин.
- Я не люблю жанр детектива, поэтому и Акунина не читал. Чхартишвили( настоящая фамилия Акунина) читал. И даже встречался— приятный человек. Что касается жанра— так я и Сименона не читал и единственный раз в жизни читал Агату Кристи.
- В начале 80-х прославился писатель Владимир Маканин, спустя лет двадцать— Татьяна Толстая. Как вы считаете, в этой весовой категории— в высшей лиге— кто-то еще появился?
- Да, по-моему, никого не появилось... Хотя есть группа писателей, работающих всерьез, я уже частично перечислял их имена.- Прочли роман Толстой « Кысь »?- Прочел очень большой отрывок из романа и решил больше не читать. Не потому, что книга этого не стоит, а потому, что меня жутко раздражал язык. Как будто барыня пытается себе представить, как говорит простой народ.
- Ваш последний роман « Кесарево свечение » сложен по структуре— и вводные рассказы, и стихи, и пьесы, и явная автобиографичность героя с его университетскими буднями... Читая, я ловила себя на мысли: оставить бы одну линию главного героя. И вдруг— авторские строки, мол, моя бы воля— я бы издал этот роман на несброшюрованных листах, выбирай, кому что надо.
- Для меня это итоговая, важнейшая вещь. Раздумывая о том, что происходит с моим жанром, я понимаю, что нуждаюсь не в расширении аудитории, а, наоборот, в сужении. Рассказ « Бэби Кассандра » был написан мною до романа, причем на английском языке, потом мною же был переведен и вставлен в роман. Однажды я читал его в нью-йоркском клубе поэзии. Аудитория на 800, а то и 1000 человек была полна, зал живо реагировал на все хохмы, все понимал... « Смотри ты, какие удивительные люди!»— подумал я. После меня выступал еще один писатель со своей вещью— довольно средней: все « фак » да « фак »,— и зал реагировал средне, без особого энтузиазма. Но когда мы после окончания
ВОЛЬТЕРЬЯНЦЫ, ВОЛЬТЕРЬЯНКИ И ДЕСЯТИЛЕТИЕ КЛЕВЕТЫ
Василий Аксенов: « Остается ждать становления авторитарного правления бездарных хозяев »
Василий Павлович Аксенов( р. 1932)— русский писатель. Шестидесятник, участник знаменитого альманаха « Метрополь », эмигрант. Родился в Казани, жил некоторое время в Магадане, куда была сослана его мать, Евгения Гинзбург, автор книги « Крутой маршрут ». Окончил в Ленинграде Медицинский институт, работал врачом, печататься начал в 1959-м. Известен повестями, рассказами и романами « Звездный билет », « Затоваренная бочкотара », « Остров
Крым », « Ожог », « В поисках грустного бэби » и пр. Книги последних лет— « Московская сага », « Негатив положительного героя », том в « Антологии сатиры и юмора России ХХ века », « Желток яйца », « Новый сладостный стиль », « Кесарево свечение » и пр. Последнее время пишет и по-английски.
вышли в фойе— к столику с моими книгами выстроилась очередь человек в 15, а к его— 150.
- У вас в скором времени должен выйти сборник эссе. Это что-то старое или новое?
- Это эссе, собранные из радиоскриптов « Свободы » 80-х годов. Сборник называется « Десятилетие клеветы », в подзаголовке стоит « Радиодневник писателя ». Я сделал его давным-давно. Мой нью-йоркский издатель прогорел, и я забыл про эту книгу, а недавно наткнулся на нее. Это— что-то вроде мемуаров, полумемуары, что ли.- К мемуарам, я знаю, вы— не очень...- Не очень, не очень...- Цитирую: « С годами вообще все больше хочется отойти от выдуманных сюжетов »(« Кесарево свечение »). Так, может, « Радиодневник » станет почином?
- Боюсь, что нет, особенно если учесть, что я сейчас пишу роман о Франции ХVIII века под названием « Вольтерьянцы и вольтерьянки ».
- Тематика— эта, потому что вы переехали жить во Францию?
- Нет, скорее, наоборот, я живу во Франции, потому что начал это писать.
- С преподаванием в американском университете— завязали?
- Нет, за мной еще один семестр. Университет мне много дал, я страшно рад, что провел эти годы в университетской среде. Если в Америке искать позитивное и оптимистическое— это именно университетские кампусы.
Беседовала Вера Цветкова
сентябрь 2003 г.( No3)
29