решение, да так тщательно, что порой уже становилось поздно вообще что-либо решать, он думал, что не достоин быть героем, что другие умнее, сильнее и лишь они знают, как следует жить. Разумеется, Ардаэрин терзался из-за всего этого, но изменить ничего не мог, да и не хотел, пожалуй. И когда пришла беда, он с дрогнувшим сердцем, полным стыда, покинул свою горную родину, которой было суждено сгореть в чёрном пламени.
Где только не побывал Ардаэрин в своих странствиях, пытаясь с чистой страницы продолжить писать историю своей жизни! Какое-то время жил он среди мечтательного небесного народа и прослыл там неплохим музыкантом, вызывая у всех восхищение. Побывал он и на зелёном острове, где обитало мудрое племя. Сыскал он там к себе уважение, став прилежным землепашцем. После этого жил Ардаэрин и в горделивых городках, и в затерянных в глуши деревеньках. Столярничал, плотничал, кашеварил, строил, пел, плясал, играл на арфе, да и много чем ещё занимался. И везде его весьма и весьма ценили люди, с которыми ему довелось встретиться.
Но сам он себя не ценил, ибо не мог забыть о своём позорном и бесславном бегстве, слово «трус» было огненными буквами высечено в его сердце. И однажды, стоя на берегу бескрайнего моря и глядя на далёкие пики далёких гор, воскликнул Ардаэрин: «Невыносимо! Невозможно так жить дальше!». Вот тут-то, по закону всяческих сказочных жанров, к нему должен был явиться мудрый волшебник, придворный советник, фея-крёстная – любой, кто дал бы ему напутствие и подсказал, что же делать. Но, по закону жизни, к нему не явился никто. Он был совершенно один, наедине со своей страдающей и боящейся всего душой.
И Ардаэрин, который всегда втайне желал, что незримый помощник будет давать ему подсказки, отчётливо понял, что если кому и дано что-то изменить в его судьбе, то лишь ему самому. И тогда он впервые в своей жизни совершил самый смелый поступок, на который решается и не всякий храбрец, – без иллюзий, без завес и лукавства он честно и прямо заглянул в своё собственное сердце, простил себе все свои прошлые ошибки и заблуждения (а отпустить прошлое, хотя бы частично, ой как непросто, уж поверьте мне), спросил себя, каким