прегрешения перед тем, кто сидел на нём прежде, потому как оно постоянно оставалось чистым и выглядело более чем новым, так что Мойре было не особо понятно как оно могло оказаться в столь непопулярном месте, как архивы в подземельях.
Грациозно опустившись в кресло, девушка достала зеркальце и традиционно обратилась к нему:
— Я ль в Аргемоне всех милее, всех острее и... И почему только ты устроено так, что тебе всё надо в рифму говорить, а — досадливо вздохнула Мойра, глядя на идеально отполированную зеркальную поверхность, - отвечай давай.
Зеркало чихнуло, закашлялось, подавилось и, наконец, облегчённо выдохнув, сообщило:
— Госпожа моя, ты в Аргемоне всех милее, всех острее и... И потому, что так меня зачаровали. Но знаешь, с тех пор как ты изволила меня спасти из заточения этого магазина-барахолки, чары, судя по всему, дали сбой, - бодренько ответило зеркало голосом с такими интонациями, которым любой высокородный лорд позавидовал бы, - общение с тобой любые чары собьёт, чтобы ты понимала...
Отражательная поверхность собиралась продолжить свою тираду, но тут среди архивных полок что-то громыхнуло, потом ещё раз, ещё... После этого три шкафа опасно накренились, несколько старинных свитков распустили ленты и улетели, а на обозрение Мойры вывалилась лестница, а поверх лестницы — Стеффи с пятью талмудами в руках.
— Упс... - огорчённо оглядывая всё вокруг и с подозрением смотря на покачивающиеся шкафы, выдала Стефания, - знаешь, Мойра, я, судя по всему, не наложила заклятие приклеивания к полу на ножки лестницы.
Не найдя слов для ответа, наследница богинь судьбы и вообще самого Салазара Слизерина (колдомедики упоминали также о том, что данная пациентка считает себя Вэтэвэ I, Тёмным Властелином и кем-то ещё, но не все титулы сохранились в истории, да и нет никаких доказательств, что хоть одна из вышеупомянутых личностей действительно существовала...) спрятала зеркало в одном из карманов мантии, встала и подошла к подруге. Наклонившись и достав из рук