|
( Продолжение . Начало в № 25 – 26 .)
... Нашей семье повезло . Приземистый , невзрачный , хотя и стоящий несколько в стороне от основного жилого микрорайона , и этим выделяющийся , дом , видимо , не представлял интереса для налётчиков . Удивительно , рядом подстанция , обеспечивающая электроэнергией целый огромный район , а вот подика – за всю войну ни одной бомбы не попало в наш дом , сохранились родные стены .
Недолго оставалась наша семья в Московском районе ( тогда это был проспект Сталина ). Вскоре немец подошёл к Пулковским высотам . Занял посёлок Шушары . Даже пробыл целый день на территории мясокомбината , что на Московском шоссе . Опасаясь , что враг подошёл слишком близко , бабушка снова пошла пешком с детьми – но теперь уже на 5-ю ТЭЦ , через весь город к Володарскому мосту , через Неву – на подстанцию к деду .
Начальник 5-й ТЭЦ по закону военного времени приказал деду эвакуировать семью . Первой отправили самую маленькую Любу – с детским садиком .
До сих пор сохранилась та фотография с адресом и всеми необходимыми сведениями о семье на обороте , что , упакованная в прозрачную плёнку , висела на худенькой детской шейке испуганного ребёнка , которого отрывают от мамки и отправляют в неизвестность , возможно навсегда .
|
Но не успели ещё провожающие добраться до дому , как их догнало страшное известие : поезд бомбили , несколько вагонов сошли с рельсов , движение по железной дороге прекращено . На попутном военном грузовике бабушка одна из первых прибыла к месту бомбёжки .
Перепуганные дети разбежались по всему лесу , прятались в канавах и кустах , а сверху их укрывали золотые листья , осыпавшиеся с берёз и осин , словно сама природа взяла на себя заботу о своих детях – прятала малых пичужек от чёрного ворона . Они не кричали , не плакали , молча сидели в своих укрытиях , лишь звенели в прозрачном осеннем лесу взволнованные голоса матерей , зовущих своих деток , да вдалеке низким противным воем взрезал небо удаляющийся « мессершмитт ».
Для моей бабушки этот случай послужил своеобразным перстом судьбы . Найдя в том хаосе свою младшую дочь , бабушка категорически отказалась от дальнейшей эвакуации , заявив : « Чему быть , того не миновать , а разлучать семью , разбивать её на мелкие осколки я не буду ». Никакие уговоры не могли переубедить её , и поэтому пришлось начальнику 5-й ТЭЦ выделять деду комнату для семьи , правда , за ослушание приказа деду пришлось расплатиться звёздочкой с погон .
Бабушка пошла работать , тоже на подстанцию , в охрану . Моей маме приходилось следить на младшей сестрёнкой и управляться по хозяйству .
|
Из окон комнаты можно было увидеть будку на проходной , в которой стояла , завёрнутая в тулуп по самую макушку , хрупкая , но упрямая моя бабка .
Вход в бомбоубежище был с Невы , где у каждого было своё место , и сначала на ночь уходили спать туда . Но всем это быстро надоело . Поэтому ночевать , даже при объявлении налёта , оставались дома , только стелили постель не на кровати , а под кроватью , прикрытой сверху покрывалом , наивно полагая , что это защитит в случае попадании в дом бомбы .
Зима прибавила хлопот . Мама моя ходила в школу , но уроков не было , вместо этого вязали для фронта на машинках шарфы , носки , двухпальчиковые перчатки . До сих пор мама не любит вязать , видимо , в детстве навязалась досыта .
Ещё ходили в ближайший госпиталь , как это тогда называлось – в виде шефства . Госпиталь на Народной ( теперь там госпиталь инвалидов Великой Отечественной войны , в котором мне довелось несколько лет работать ) находился буквально рядом с домом , и моя мама , прихватив младшую сестренку , часто бегала « шефствовать »: мыла полы , скручивала бесконечные ленты бинтов , читала раненым письма , писала ответы . Младшая – Любочка – пела и
|
танцевала , подавала питьё и газеты , а чаще просто сидела на коленках у кого-нибудь из выздоравливающих , отогревая их душу своей детской непосредственностью .
Мама с сестрёнкой ходили отоваривать карточки , в военный городок , в километре от 5-й ТЭЦ . Летом этот километр они проходили достаточно быстро , а зимой … Зимой всё , казалось , удлинялось в несколько раз – и не только расстояния , но и само время .
Мама помнит блокадные « наряды », в которых они с сестрой тогда « щеголяли ». Летом – одинаковые красные в цветочек платья , зимой – искусственные американские шубы – гуманитарная помощь . А платочки были свои – летом белые в мелкий горошек , зимой – серые пуховые , крест-накрест повязанные на спине . Блокадная зима помнится суровой , холодной и очень-очень длинной . А может , как говорила дедова сестра – тётя Тонечка , тоже прожившая в Ленинграде всю войну , просто все зимы от холода слиплись в памяти в одну , но такую длинную , словно тот первый шарф , нескончаемые петли которого никак не могла довязать маленькая Верочка .
Ильина Галина , Фото из семейного архива
Продолжение следует …
|