наслаждения, блаженно улыбалась, представляя себя в центре огромного стола, уставленного всякими яствами. Она – вся такая загадочная, в чем-то таком лиловом, сверху в такой же накидке, в широкополой шляпе, сдвинутой наискось, с большим страусиным белым пером и в белых перчатках. А вокруг дети, тоже хорошо одетые, причесанные и тщательно и во всех местах отмытые, сидят, ведут себя прилично и ждут, а она, хозяйка бала, встает и с ласковой улыбкой делает жест рукой – прошу к столу, угощайтесь. И все степенно, ведя светские разговоры, начинают не спеша есть, восхищаясь кулинарной изысканностью стола. И только один мальчик в углу стола ничего не ест. Присмотревшись, Кристин узнает в нем Филиппа. Белая, тщательно отглаженная рубашечка, черная бархатная жилетка, кружевное жабо поверх, такой же ткани, что и желетка, узкие бриджи по колено и белые чулки. На ногах черные лакированные туфельки с серебрянными пряжками. Он сидит на высоком стуле, немного ссутулившись, и коротко остриженная голова подчеркивает его лопоухость. Он сидит, такой маленький и одинокий на этом празднике жизни, и думает:- « Какой же я был дурак, что такую красивую и добрую девочку обижал ».
А перед ним, на большом блюдце,- нетронутый кусок бисквитного пирога со взбитыми сливками и вишенкой, лежащей сверху, с задранным засахаренным хвостиком.
- Да, вот так,- Кристина покачивает головой, вместе с белокурыми локонами, которые выглядывают из-под её шляпы.- Раньше надо было думать, а не плеваться со второго этажа, когда я шла в лавку, и не надо было в меня кидать...
Нет, ну жалко ей было его, этого маленького мальчика, всеми брошенного и всеми покинутого. « Но ведь он же не со зла »,- думала Кристин,- « и плевался и бросался в меня, ведь он, наверное, меня любил, просто стеснялся сказать об этом, поэтому и делал всякие такие вот безобидные шалости от своей природной застенчивости. А почему любил? Он, наверное, и сейчас меня любит...»
- Филипп!- Кристин, забыв о правилах приличия, всем телом кинулась на другой конец стола, схватив и подтянув немного вверх огромную пышную юбку и почувствовав, как под ее ножками зашуршал мелкий гравий двоцового двора, когда её на полпути к счастью осенила немного запоздалая, но, как ей показалась, взрослая и здравая мысль: « А принц? Ну да, принц был представлен в широком ассортименте и имел свое право на существовавние. И что теперь делать? Да, и что свет скажет?»
Маленькая женщина Кристин, продолжая оставаться с закрытыми глазами и продолжая мечтать, хмурила лобик и покусывала нижнюю губку.
- Принц – это мой муж. А Филипп? Я его люблю?- с неким неподдельным ужасом она выдыхала последнее слово как бы с удивлением для себя самой.
Девочка открывала глазки и, сцепив ручки у подбородка, в отчаянии начинала метаться по балкону.
- Надо что-то придумать, надо что-то срочно придумать...- шептала она и, пометавшись, снова закрывала глазки, замерев, отправляясь в свой мир. А там в это время злая ведьма доложила принцу, что у королевы есть тайная любовь, некто Филипп, и принц в полном отчаянии и горе, в знак своей полной ярости, топчет петунии на ее, Кристининой, клумбе и распоряжается наказать Филиппа, закрыть в темном чулане...
- Нет, нет,- девочка начинала кричать, прикрыв рот ладошкой и прыгая на одном месте,- не хочу так, пусть будет по-другому. Пусть...- тут она замирала, и ее губки расплывались в счастливой улыбке. Ну конечно, все очень просто, пусть Филипп и будет принцем! Кристин бросалась к Клотильде.- Ну да, это он. Понимаешь? Филипп – мой принц, и он приедет и заберёт меня в свое королевство, и мы там будем жить долго и счастливо,- она останавливалась, натыкаясь на немного безразличный взгляд Клотильды, который девочка истолковывала по-своему.- Мы заберём вас с папой с собой, вы будете жить с нами, мы всегда будем вместе, и мама там будет вместе с нами...
93