15
с девяностыми – большая разница.
Если путешествую с европейцами,
по инерции предупреждаю – мо-
жет не быть мест, поезд опоздает,
возможны любые неожиданности.
Срабатывает память того времени.
А коллеги смеются: «Почему ты та-
кой пессимист?». И когда мест хва-
тает, поезд приходит вовремя, сер-
вис не хуже европейского – смеюсь
вместе с ними.
Краеугольный
камень, который
объединяет миры
Александра Алдохина, Эрик Хёсли, Джонатан Мелис, Екатерина Балуева.
Россия – это океан
– Вы знакомы с нашей страной
с 1983 года. Как она менялась при
взгляде со стороны с точки зрения
европейца?
– Когда разрушалась империя, я,
быть может, наивно надеялся, что
через какое-то время здесь будет
такой же уровень жизни и общест-
венных отношений, как у нас. Для
Европы то, что происходило после
развала СССР, – Терра инкогнита,
поэтому там непонятна такая транс-
формация. А у меня эти изменения
происходили на глазах. Помню ба-
бушек у метро, которые продавали
носки и старые книги, чтобы хоть
как-то выжить. Видел, как Север
сыпался, разрушался. Страшные
времена. Непонятно, как Запад это-
го не заметил, почему журналисты
не рассказали европейцам, как об-
стояли дела. Не поняв, что произо-
шло в 90-е, не уяснишь и того, что
было дальше. Я не специалист по
России, но мне повезло стать свиде-
телем этих тектонических сдвигов.
интервью, книгам, вы знаете о ней
больше, чем многие из граждан.
– Не соглашусь, предпоч-
ту остаться скромным. У вас не
страна – континент, вселенная. Мой
друг из Москвы сказал: «Россия – это
океан. Тот, кто зашёл в воду, думает,
что понял суть. Человек, чья про-
фессия ловить рыбу, тоже думает, что
знаком с океаном. Исследователи ду-
мают, что изучили. Но никто не знает
океан, как морские обитатели. Эрик,
ты никогда не станешь рыбой». Что-
то знаю, в какой-то области эксперт.
Люблю разговаривать с россиянами.
Не только с президентом, не менее
интересен водитель грузовика на ма-
гаданской трассе, продавец в магази-
не («не только с президентом» – не
фигура речи: Эрик Хёсли в качестве
журналиста с российским президен-
том встречался неоднократно).
– Какой период нашей новейшей
истории вам более импонирует?
– В последние годы даже в тех
регионах, которым сегодня тяжело
– «Не специалист по России» в экономическом плане, видны из-
звучит скромно. Судя по статьям, менения к лучшему. По сравнению
– Вы высказывались о ненуж-
ности санкций из прагматических
соображений? Или объективно
считаете их несправедливыми?
– Санкции неэффективны, бьют
мимо цели. Страдают те, кто ни в чём
не виноват. Антироссийские же санк-
ции по большей части несправедливы.
Ну и палка о двух концах – так ведь
говорят русские? Разница между нами
всегда будет, согласен, это разные
миры. Так у европейцев и с американ-
цами мало сходства. Но общих черт и
интересов у нас с вами больше, неже-
ли отличий. Теряем потенциал, взаим-
ную выгоду. Если слушать пропаганду,
а она с обеих сторон, общего языка не
найдём. Запад и Россия дополняют
друг друга во многих областях и пото-
му обречены работать совместно.
– Об Арктике и её освоении: ве-
рите ли в то, что этот процесс
возможен без военных конфлик-
тов?
– Это уникальная зона, где ра-
бо-тают совместно и успешно. Учё-
ные – далёкие от политики люди,
космополиты, для них важнее зна-
ния, решение проблемы. Они пре-
красно договариваются, санкции на
это не влияют. В Арктике кроются
ответы на вопросы дальнейшего
развития человечества, а может
быть, и возможность избавления от
решения проблем военной силой.
Большая часть Арктики – в россий-
ской зоне, а она изучена хуже, чем
остальная поверхность континента.
Без обследования российской зоны
в знаниях о нём большая брешь, не