Книжная полка ∙ КУЛЬТУРА
события, и нравы конца тридцатых
годов прошлого века. Роман, обна-
жающий наши собственные, зача-
стую не самые приглядные черты. И
тот всплеск негодования и критики
в спину автора – лишь ещё одно до-
казательство написанного: задело за
живое. Когда не больно – не кричат.
Если коротко определять, о чем
эта книга, это, скорее, о том, почему
в России так трудно, а зачастую и
невозможно быть «хорошим чело-
веком». Впрочем, как отмечает сам
автор, ещё ни одна книга не дава-
лась ему так трудно, как этот роман.
Гузель Яхина.
«Дети мои»
За свой второй роман автор бест-
селлера «Зулейха открывает глаза»
выслушала немало. В том числе и за
то, что в тексте о поволжских нем-
цах сквозит её татарщина. У этого
романа нет единой морали и сла-
женной картины бытия, нет ярких и
врезающихся в память образов. Но
зато есть очень тонкий, едва улови-
мый пульс бытия. Это написано про
всё и сразу – про жизнь. Книга, как
и вышеупомянутый роман Быкова,
хороша своим послевкусием.
Такие книги рождаются, как
трафареты истории: в них не сто-
ит искать растущего над собой или
падающего в бездну героя, вселен-
скую драму или любовь до неба в
алмазах. Но прочитав их, сам ста-
новишься немного другим, с более
плотным запасом исторической
конъюнктуры.
С приходом на литературную
площадку России такого автора,
как Яхина, начинаешь заново це-
нить жемчужность речи, тонкость
описательной части. Это то, что
способно притянуть одних и оттол-
кнуть других. До этого языка, как до
определенной вкусовой жизненной
планки, надо дорасти. Можно по-
пробовать сделать это вместе с ав-
тором, прочитав книгу до конца.
Главное – не делать ставок на
конкретный результат. Каждого
«Дети мои» цепляют или не цепля-
ют по-своему. Но это тоже автор-
ская форма работы с читателем.
Фредерик Бакман.
«Вторая жизнь Уве»
Книга попала в наш рейтинг
как одна из самых читаемых в На-
циональной библиотеке Салехарда.
Пример того, как произведение, ро-
дившееся в интернет-пространстве
81
«Фейсбука», переросло в полновес-
ный бумажный экземпляр и побило
несколько мировых рекордов. Глав-
ному герою Уве 59 лет, он угрюм и
дотошен в мелочах, что не мешает
ему оставаться мужчиной и потря-
сающе искренне любить.
Да, Бакман сейчас входит в число
самых популярных скандинавских
писателей. Ставить его в один ряд
с Гамсуном и Ибсеном не стоит. А
вот завести книгу на личной полке,
чтобы подпитываться теплотой, как
чаем с имбирным печеньем в снеж-
ный рождественский вечер, имеет
смысл. Вполне возможно, что Уве
так легко вошёл на полки и в душу
к российскому читателю, что там не
про Швецию и не про Россию. Там
про нас с вами, которые вдруг вме-
сте с главным героем начинают по-
нимать, что они устарели, не успев
состариться. А жизнь продолжает-
ся, и с этим тоже надо как-то жить.
Как? Учитесь у мистера Уве.
Когда накатывает та самая волна и рука самопроизвольно тянется
к книжной полке, важно, чтобы на ней было то, что требуется.
Книги рождаются, как трафареты истории:
в них не стоит искать растущего над собой или падающего
в бездну героя, вселенской драмы или любви до неба в алмазах.