ПУТЕШЕСТВИЕ ДУХА
май-июнь, 2013
Кочевник
Самые ранние мои детские впечатления
связаны с дорогой. В силу обстоятельств
советского времени родители были чаба-
нами. Отец в колхозе брал отару овец, и
зимний период мы проводили в поселке
Кербулак Алматинской области за Кап-
шагаем. А весной нужно было перегонять
отару в Тургеньское ущелье на джайляу. У
нас было два верблюда, три коня и 1200
голов баранов. Дети, кто постарше, сиде-
ли на лошадях и верблюдах, пристроив-
шись к родителям. А самых маленьких пе-
ревозили в люльках, которые привязыва-
ли к верблюдам. Во мне до сих пор живет
ощущение, что вот верблюд ложится во
время передышки, а вот (после того, как
все отдохнули) – встает. И опять в путь. В
день проходили километров 10-12. И это
ощущение дороги во мне сохранилось, им
я и прожил всю свою жизнь.
Целое лето мы проводили на джайляу,
а осенью начинался обратный перегон. И
эти картины – джайляу, окружающие пей-
зажи, реки, озера – тоже навсегда запе-
чатлелись в моей памяти.
Моя мать была потомственной народ-
ной мастерицей, как и ее отец. В их роду
это передавалось из поколения в поколе-
ние. Мама была большой умелицей: у нее
были инструменты, оставшиеся от родите-
Год лошади. 2005-2013
36
лей, и она делала кольца, браслеты, серь-
ги из серебра. Поэтому и у меня, навер-
ное, выбор был во многом предопреде-
лен. Сколько себя помню, я все время ри-
совал. Лет с четырех-пяти. Возможностей
тогда особых не было, использовалась са-
мая дешевая бумага, иногда школьная: в
клеточку, в линейку, иногда оберточная,
в которую заворачивали в магазинах про-
дукты.
В пяти минутах езды от нас находил-
ся город Талгар. Мы все время пропада-
ли то в Талгаре, то в Алматы. Талгар был
нам ближе, мы туда ездили на рынок, а
впоследствии я часто участвовал в прово-
дившихся там различных художественных
смотрах и выставках.
Когда мне исполнилось 15 лет, я посту-
пил в алматинское художественное учи-
лище, носившее в то время имя Н.В. Гого-
ля. Это было достаточно сильное учили-
ще, входившее в первую пятерку подоб-
ных учебных заведений в стране. А после
окончания училища меня сразу оставили
преподавать, хотя по закону это было не
положено, потому что человек со средним
образованием не мог быть педагогом. Но
для меня сделали исключение, и я там
проработал 12 лет, а затем ушел, чтобы
полностью отдаться живописи. И вот с 80-
го года я, можно сказать, вновь вернулся
к кочевому образу жизни, только путеше-
ствия мои происходили в области художе-
ственного творчества.
Корни и краски
В жизни каждого бывают не только
судьбоносные события, но и судьбонос-
ные люди. Я близко знал замечательного
художника Евгения Матвеевича Сидорки-
на, мы даже дружили с ним, вместе быва-
ли в домах творчества, он был моим ру-
ководителем. Я обожал итальянских ма-
стеров эпохи возрождения. Но он первым
мне сказал: «Что ты все время смотришь
на запад, на Италию, когда у тебя дома
такое замечательное сакско-скифское ис-
кусство». У него самого многие произве-
дения берут начало от предметов, найден-
ных в знаменитых курганах урочища Па-
зырык. Он объяснял мне: многие находки
Пазырыкского кургана не только предвос-
хищают, но и превосходят Пикассо.
И Сидоркин посеял во мне сомнения, я за-
думался о направлении своего творчества.
Я обратился к истории, к корням своего
народа – древнему тюркскому искусству
и еще дальше – к культуре сакских наро-
дов. Я, можно сказать, огляделся вокруг и
обнаружил, что у меня под ногами лежат
Стоунхенджи в несметном количестве,
чего я раньше и не замечал. А это не могло
не повлиять на характер творчества.