весь урожай не успевали, приходилось молотить и глубокой осенью. Правда, на
гумне было ночью светло - немцы прожекторами освещали Саратов. Вишневое
находится на границе с Саратовской областью. Но этот свет только тревожил и
страшил.
Труднее всего было с отоплением школы. Зима стояла суровая, снежная.
Учителя со старшеклассниками едут на санях в лес. Надо было утоптать снег возле
каждого дерева, вручную спилить его, обрубить ветки, распилить бревна и уложить
в сани. Иногда в лесу рядом с ними работали немцы, взятые в плен после
Сталинградской битвы, жалкие вояки в своих изношенных шинелишках. И наши
мальчишки кричали им: «Гитлер капут».
Весной отправлялись на сев; летом - полоть пшеницу. О себе не думали,
знали, что все нужно для фронта, для Победы. В нашу победу тогда каждый
вложил свою долю, свою часть труда и свершений.
Казалось бы, уже ни на что другое, кроме работы, не оставалось сил. Но выше
усталости было желание что-то увидеть, услышать, узнать. В Вишневом нардом
занимал маленькое здание. В школе зал очень большой и хорошая сцена.
Учительница Сурова Зоя Ивановна - любительница всяких постановок на сцене -
организовала драмкружок. У нее была проблема с участниками - мужчинами. Но
она умела уговорить раненых, которые приходили с фронта, и мужчин, которые
охраняли военнопленных. Она со своим драмкружком ставила много пьес в школе
на сцене, но злободневных пьес было мало. Однажды прабабушка ей рассказала
содержание пьесы, которую видела в доме культуры в Рудне - «Анютины глазки».
Она попросила всю пьесу переписать. И она со своим драмкружком поставила ее на
сцене. И так хорошо получилось. Роль матери одного раненого солдата играла
секретарь с\совета Мария Васильевна Киревнина. На сцене - госпиталь. Лежат
раненые, девушка с повязанным лицом и глазами иногда проходит по сцене, часто
появляются врачи. Вот «мать» раненого незаметно вошла в дверь со двора и
коридора и со своими сумками заходит, спрашивая зрителей: «А где здесь
госпиталь?» Зрители так были удивлены, увидев ее, серьезно ей указывали на сцену.
Она увидела своего «сына», расцеловалась с ним и начала угощать его пирожками,
тут подошел как раз врач. Она и врача начала угощать. Говорит: «Покушайте. Я
душу вложила в них». А врач говорит: «Неужели и в пирожки нужно душу
вкладывать?» Потом эта женщина смотрела, смотрела на девушку, у которой
закрыто все лицо, кроме глаз, и говорит: «Анютины глазки». Сын ее говорит: «Это
какой Анюты?» - твоей суженой-ряженой. - «Что ты, мама, она всячески избегает
меня, как только я пробую с ней заговорить, а потом эта девушка была на фронте,
куда Анюта ни за что не попадет: она всего, даже мышей боялась», говорит сын. А
потом это, правда, оказались глазки Анюты, о которой он все время думал. И самый
памятный день, который никто никогда из тогда живущих не забудет, - 9 Мая.
Прабабушка помнит и радость, и слезы. Это волнение, чувства, переживания,
охватившие ее тогда, и сейчас слышаться в ее голосе.
«Самое дорогое, внученька, - говорит она ласково мне, - это мирная жизнь,
чистое небо над головой, родные и близкие люди, которые всегда рядом с тобой». И
я целую ее старенькие, морщинистые руки, которые когда-то давно, когда еще и
моей бабушки не было на свете, так неустанно, и изо дня в день приближали
Победу, одну на всех. И на нас, живущих сейчас на прекрасной Земле, ждущей
теперь от нас неустанного и благотворного труда на благо всех людей. И еще я