ВСЁ ЭТО ДоВОДИТ
БАлЕ- РИНУ
ДО НЕ-
Р- В- НО- ГО СРЫВА И ЗАПУСКАЕТ БЕЗВОЗВРаТНЫЙ МЕХАнИЗМ ШИЗОФРЕНИи
В 1995 году Эйфман сотрудничал с режиссером Алексеем Учителем при создании фильма « Мания Жизели », в 1997 поставил свою « Красную Жизель » на музыку П. И. Чайковского, Ж. Бизе и А. Шнитке, а в 2015 предложил обновленную версию балета, учитывая выросшие технические возможности труппы. Борис Эйфман взглянул на историю балерины философски и увидел в ней вечную романтическую тему— гибель таланта в трагических обстоятельствах.
Не иллюстрируя буквально биографию Спесивцевой и называя главную героиню спектакля Балериной, хореограф завязывает сюжет на ее парадоксальных отношениях с Комиссаром. Именно он « сломал » психику Балерины, именно его образ преследует ее в галлюцинациях. Его прообразом стал муж Спесивцевой Борис Каплун, который действительно был представителем Петросовета, однако, по воспоминаниям современников, в нем не было того демонизма, которым наделил своего героя Эйфман. Комиссара можно назвать одним из самых жестких персонажей балетов Эйфмана. Движения героя отражают огромную мощь, животную силу его сущности. Трудно понять, как могла Спесивцева сойтись с подобным человеком. Эйфман изображает Балерину невольницей— бессильной, осознающей страшную суть Комиссара, но не способной сопротивляться его брутальной притягательности. Их отношения носят на себе печать мистической предопределенности,— как классическая хореография Балерины искажается от рубящих, скрежещущих о воздух движений Комиссара, так искажается и ее психика.
Первый акт посвящен жизни Балерины в России, второй— в эмиграции. Здесь все иначе, и после брутального, доминирующего мужчины, она влюбляется в несколько манерного Партнера, прообраз которого— Серж Лифарь. Действительно ли любила Спесивцева Лифаря не известно, но, как отмечает Вадим Гаевский, « история об унизительной любви Спесивцевой к мужчине-гомосексуалисту это миф, у которого есть реальный автор— Серж Лифарь. Это он рассказал, что бедная Ольга была от него без ума и даже пыталась выброситься из окна класса, где они вместе репетировали. Свидетельства Лифаря почти всегда любопытны и почти всегда недостоверны ».
Эйфману присущ особый сновиденческий дар— ему всегда удаются сцены снов и галлюцинаций. Во втором акте, прогрессирующая после тяжелого расставания с Комиссаром, душевная болезнь Балерины перерастает в мрачные видения. В кромешной тьме появляется голова Комиссара, она летает вокруг балерины и словно мяч отпрыгивает от пола. Знающему зрителю понятен этот намек на роль Саломеи, которую танцевала Спесивцева. Вдруг Балерина обнаруживает себя внутри огромного кроваво-красного полотна,— красиво и оригинально изображенный след революции на психике артистки.
ВСЁ ЭТО ДоВОДИТ
БАлЕ- РИНУ
ДО НЕ-
Р- В- НО- ГО СРЫВА И ЗАПУСКАЕТ БЕЗВОЗВРаТНЫЙ МЕХАнИЗМ ШИЗОФРЕНИи
Кульминация спектакля— будто бы настоящий акт из классической « Жизели », со знакомыми всем декорациями и костюмами. Появляющаяся в этой сцене Герцогиня оборачивается вульгарной и хищной женщиной с луком в руках, преследующая Альберта, роль которого исполняет Партнер. Все это доводит Балерину до нервного срыва и запускает безвозвратный механизм шизофрении.
Здесь же одно из центральных мест балета,— сцена из I картины « Жизели », по сюжету которой простая крестьянская девушка сходит с ума от измены возлюбленного и умирает. Эйфман связал эту историю с трагической судьбой « лучшей Жизели ХХ века » Ольги Спесивцевой. Хореограф находит изобретательный прием— музыку А. Адана подменяет идеально подошедшим «( K) ein Sommernachtstraum » А. Шнитке, а Балерина по-настоящему сходит с ума прямо на сцене. Безучастные, как работники похоронной службы, виллисы уводят ее в неизвестность.
23