20 тренд неотразимой красоты с помощью компьютерной графики, примерно как Лондон в « Шерлоке Холмсе » Гая Ричи. Куда более реальным город на Неве показывает альманах « Петербург. Только по любви », собравший семь наиболее ярких женских режиссерских индивидуальностей, от Ренаты Литвиновой до Оксаны Бычковой, чтобы каждая рассказала лирическую историю на фоне набережных и шпилей.
Приятным зрительскому глазу обещает получиться и « Ледокол », снятый под присмотром продюсеров фильма-катастрофы « Метро » еще одним бывшим артхаусным режиссером Николаем Хомерики, участником Каннского кинофестиваля, автором фильмов « 977 » и « Сказки про темноту ». « Ледокол » основан на реальной истории: в 1985 году экипаж ледокола « Михаил Сомов »( в фильме— « Михаил Громов ») при попытке увернуться от айсберга оказался изолирован в антарктических льдах с минимальным запасом горючего и еды. За 133 дня, проведенных во тьме полярной ночи, герои фильма получают возможность проявить себя с самых неожиданных сторон, а фильмкатастрофа со спецэффектами, не теряя зрелищности, в руках такого вдумчивого режиссера, как Хомерики, приобретает глубину психологического триллера.
Психологическая составляющая современного российского кино особенно ярко представлена в « фильмах воспитания », вошедших в моду не только из-за того, что на картины с детской тематикой легче получить деньги из госбюджета, но и потому, что детям чаще позволительно проговаривать какие-то существенные вещи, которые не отваживаются произнести взрослые. Это опять же часть общемировой тенденции: инфантилизация американского кинематографа начала нулевых годов была связана с появлением книг, а впоследствии и фильмов о Гарри Поттере, за которыми потянулся нарастающий поток сказочных франшиз, эксплуатирующих желание взрослого вернуться в детство и основанных на понимании, что массовая культура в принципе, по сути своей инфантильна. При этом
На смену военному кино приходят фильмыкатастрофы и исторические приключения
усиление интереса к детской тематике в российском кинематографе имеет свою специфику и, вероятно, больше связано не с запросами аудитории, а с социально-политическим заказом сверху: в ответ на него режиссеры проявляют граждански ответственную заботу о детях, вплетая в свои произведения ностальгию о качественном советском детском кинематографе.
Один из характерных примеров— победитель открытого российского кинофестиваля « Кинотавр » « Хороший мальчик » Оксаны Карас по сценарию Михаила Местецкого, специализирующегося на подростковых и молодежных проблемах. В « Хорошем мальчике » герой влюбляется в учительницу, расследует поджог в школе, отбивается от приставаний директорской дочки, а также от слегка обезумевшего папы, пытающегося внедрить в семейный обиход весьма причудливые порядки. Хороший с виду мальчик является также героем фильма « Ученик » Кирилла Серебренникова, перенесшего на киноэкран свой спектакль «( М) ученик » по пьесе современного немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга о школьнике с тяжелыми психологическими проблемами, принимающими форму религиозного фанатизма. Тут все серьезнее и страшнее, чем в веселом беззаботном фильме Оксаны Карас или в « Дизлайке » Павла Руминова, драматургической основой которого становится сетевая жизнь мальчиков и девочек чуть постарше: восьмерых самых популярных видеоблогеров российского интернета собирают в загородном коттедже на одну ночь, якобы для дегустации нового энергетического напитка, а на самом деле начинают загадочным образом убивать. В каком-то смысле руминовская картина тоже несет воспитательный месседж в модной молодежной упаковке и, если присмотреться, даже подходит под формулировку министерства культуры, не так давно включившего в свой список рекомендованных к производству картин « фильм о поиске и воспитании истинных духовных и нравственных ценностей современной молодежи ». новатэк плюс № 17 осень