22
5
ищите
женщину
Пятьдесят лет назад Маргарита Терехова впервые появилась на экране —
въехала на мотоцикле. В пантеоне див 1970-х она была женщиной, которая
перечит. Ее несговорчивость, дерзость, воинственность и стремление быть
у руля были предтечей нынешних героинь боевиков.
новатэк плюс
№ 17 осень
К
огда 1 января 1978 года по советскому телеэфиру впервые разлились
рулады и истерики «Собаки на сене»,
артистки
круче
Маргариты
Борисовны Тереховой не было. «Советский
экран» отреагировал оперативно: к 8 марта
именно ее фото украшало обложку, а на двух
разворотах над феноменом актрисы пыхтела
критикесса Нея Зоркая. Среди прочего она
провела опрос среди тех, кому довелось работать с Тереховой, и насобирала сплошь такие
свидетельства: человек своеобразный, интересный, со своими взглядами, принципами, с
высокоразвитым чувством достоинства, с
повышенной артистической самостоятельностью.
«Повышенная артистическая самостоятельность» — сегодня такой оборот вообразить
трудно. Повышенная — это скорее температура. Как и все авторы эпохи застоя, о чем бы
они ни писали — генсеке или саженцах, Зоркая
пользовалась
эзоповым
языком.
Вышеперечисленные эпитеты следовало
читать как «вздорная, заносчивая, вспыльчивая, обидчивая, лезет всем в печенки и явно не
в себе». Тогда об этом только шептались и
хихикали в ресторане Дома кино, а теперь
Михаил Боярский нет-нет да и расскажет по
центральному каналу, что на съемках «Собаки»
он, актер, за плечами которого уже был разнообразный киноопыт, в том числе съемок в
успешном международном мюзикле «Мама»,
всю дорогу боялся, что этот материал просто
невозможно будет смонтировать, склеить.
Потому что кино так не снимают. Так в истории кино о съемках фильма вспоминал только
еще один человек — Ингрид Бергман о
«Касабланке».
Терехова властно отодвинула в сторону старичка-ветерана Яна Фрида, чей каннский
звездный час с «Двенадцатой ночью» прошел
еще в 1956 году, и, по сути, ставила «Собаку»
сама. Сплошь из крупных планов да мизан
сцен, где герои поднимаются по лестницам,
останавливаясь на каждой ступеньке, огибая
друг друга, чтобы обратиться лицом к камере.
«Потом, когда я увидел готовый фильм, как все
легло на музыку, я понял: так, и только так», —
неизменно завершает свой рассказ Боярский.
Но не только в музыке дело. Терехова учла
специфику телеформата, который предполагает интимное, задушевное общение человека на
экране со зрителем, чтобы на крупных планах
разложить истерику на фазы — жесты, интонации, взрывы мимики. В «Собаке» нам было
предложено разглядеть поведение истерички
как под микроскопом: взгляните, как это смешно и как достойно сочувствия, а тут даже торжественно-парадно.
Это только один пример повышенной творческой самостоятельности Тереховой. Чтобы
сделать фильм самой, ей пришлось пойти на
фотоистория
кино
Текст: Алексей Васильев
Маргарита Терехова, 1974
новатэк плюс
№ 17 осень