книжная полка
В книге «Мишахерезада» Михаил Веллер
вспоминает в том числе и работу в газете
с её неисправимыми опечатками и строгими
оргвыводами. Вот эта глава.
Я
МИХАИЛ ВЕЛЛЕР О РОКОВЫХ ГАЗЕТНЫХ
«ОЧЕПЯТКАХ»
работал в газетах два раза по девять ме-
сяцев. Отчетливый срок декретного анти-от-
пуска. Зачатие ощутимо происходило в
первый день, и в положенный срок из меня рож-
далась черная ненависть ко второй древнейшей.
Это нервировало окружающих, мешало им справ-
ляться с собственными чувствами, и меня ласково
толкали в увольнение, любя вслед. Но поначалу,
как полагается, было приятно.
«Скороходовский рабочий» был прекрасен. Без-
заботные звезды и пораженцы в анкетных правах,
и все цинично расстаются с комсомольским воз-
растом. А журналист – это было круто. Предста-
вители элитной и романтичной профессии. Знако-
мишься с девушкой, вы кто и то-сё, а я журналист,
не верит, покажешь удостоверение – ух ты, и сразу
другое дело.
Я пришел в «Скороходовский рабочий» 22 апре-
ля, в день Всесоюзного ленинского коммунистиче-
ского субботника. Это у меня вообще был какой-то
Юрьев день перехода с места на место. И что ха-
рактерно – каждый раз невпопад.
Нет, приняли отлично, выпили нормально, все что-то делали, я предлагал себя на
подхвате, классная контора. Интересно стало назавтра.
Номер «Скороходовского рабочего», четыре полосы, пять раз в неделю, десять
тысяч тираж, единственная в мире газета обувщиков, читается на дюжине фабрик
объединения в Архангельске, Петрозаводске, Новгороде и Пскове помимо Ленингра-
да, – вышел с радостной шапкой на первой полосе:
«ПЕЗДА ПОШЛИ ПО ЛЕНИНСКИМ МЕСТАМ»
Мы рухнули на пол, не веря счастью. Когда встали, оказалось, что мамка-редактри-
са встать не может. Ей нужна «скорая» для предынфарктного состояния. Из больни-
цы ее перевезли в райком партии, и оттуда с партийным выговором повезли обратно
в больницу, через неделю из больницы – на совещание к Генеральному, директору
всего объединения то бишь, и оттуда – нет, не на кладбище, а снова в больницу.
Но тогда уже из больницы – на работу! Правда, всех лишили премии, но никого не
посадили. Тогда мало сажали.
Редактор «Ленинградской правды» в тот же святой день так легко не отделался.
Правда, у него и газетка покруче была. Весь ее разворот, оснащенный фотография-
ми, был посвящен Ленинскому субботнику.
И вот в центре разворота характерная картинка: обвешанные оружием ребята
в камуфляже радостно скалятся на фоне пальм, и в каждой руке – по отрезан-
ной голове негра. И подпись под клише:
Ударно потрудились сегодня ребята с «Электросилы»!
Народ умер в экстазе. Что ударно, то ударно. Как, что, почему такое наслаждение?!
А на четвертой полосе в международном обзоре – неприметная фотка каких-то ра-
ботяг с носилками и лопатами, и подпись: «Зверства португальских колонизаторов
в Анголе».
Газета в металле, перекинули клише одного формата, а подписывающий редактор,
не говоря о корректоре, в клише ведь не вглядывается, их текст и макет заботят.
Одно касание – и всем марципаны. Редактора «Ленправды» имел в Смольном Рома-
нов лично, босс и бог колыбели революции, и из его кабинета уползал беспартийный
безработный с инвалидностью по геморрою.
И вдруг открылась эпидемия опечаток – это при тщательности той эпохи! Совет-
ская власть начала рушиться на вербальном уровне.
Вначале было Слово – таки да.
Ленинград оклеили красочными афишами в алых тонах: радостные цыгане пляшут
и поют, тряся бубны. И надпись – через весь лист – крупно:
«Академический ордена Дружбы народов ЦЫГАНСКИЙ ХЕР»
Такого просто не может быть, и вот опять. С тех пор и много лет ни одной цыганки
в Ленинграде никто не видел. Власть просто озверела, узнав, что афиши провисели
сутки. Цыганскому хору велели передать, что при пересечении границы Ленинград-
ской области стреляют без предупреждения.
Поэтому афиша «60 лет советского цирка!» была воспринята болезненно. Афиши
сняли, Главлиту строго указали, а также запретили цирковым вообще праздновать
этот юбилей, сказав, что сами понимать должны, что, идиоты? Только что отпразд-
новали 60-летие Великого Октября, вы что, все клоуны, или из-под купола на голову
упали?
И немедленно «Вечерка» в патриотичнейшем материале о подвиге советского на-
рода в Великой Отечественной войне ляпнула:
Как говаривал Александр Васильевич Суворов,
«прусские русских всегда бивали»!
Интеллигенция, призывавшая чуму на голову государства, публикацию горячо одо-
брила. Редактора пригласили на дружеский расстрел в Пятое управление ленинград-
www.russiantown.com
ского КГБ, и полученные инструкции закрепились
в нём как маниакально-депрессивный пацифизм.
Даже до нас, заводских газетчиков, ревниво
подчеркивавших вышестояние своего статуса над
многотирастами, докатилось эхо политической
кампании. Все формы политики, истории, иде-
ологии, экономики, государственной иерархии,
карьер и зарплат, – избегать решительно. Мир,
труд, май! Культура, семья, любовь. И не хрен.
Побольше о природе. На этот призыв молодеж-
ная «Смена» откликнулась ярче других. «Первый
самолет с яйцами!» – был гвоздь номера. Ког-
да первый восторг стихал, и снова можно было
дышать, читатель узнавал, что куры на Кубани
стали нести яйца со скоростью чемпионата по
пинг-понгу, народ устал пихать в себя яйца все-
ми способами, их не успевали вывозить фурами
и вагонами, пароход плывет – салют Мальчишу!
И вот начали вывозить самолетами, отправив первый самолет с яйцами прямо в
Воркуту. Надо сказать, оргвыводы были мягки, Смольный тоже имел чувство юмора
в лояльных пределах.
Окрыленная успехом и развращенная безнаказанностью, «Смена» решила повто-
рить успех бестселлером «А в Крыму уже сажают!». Они-то имели в виду картошку
и вообще раннюю посевную по случаю ранней весны. Но смысл глагола «сажать»
был у ленинградцев в генах. Заголовок вызывал растерянность, оторопь, страх, и
только потом непонимание, и только потом ядовитый истерический хохот. Редактора
сняли, и только. В направлении газеты, видимо, ощущалось нечто идеологически
выдержанное.
Господь определенно любит шутить, и определенно любит не всех. Ничем иным
нельзя объяснить сюрреалистическую историю с миниатюрой юмориста Голявкина,
которая несколько лет валялась в журнале «Аврора». Ее поставили как раз в номер,
посвященный семидесятилетию Дорогого Леонида Ильича Брежнева, причем юмо-
реска называлась «Юбиляр» и начиналась фразой: «Даже странно подумать, что
этот гигант еще жив и находится среди нас».
Главный редактор вылетел с работы впереди своего визга, как выразился классик,
и после инсульта безвредно мычал на пенсии в ореоле народного страдальца.
Потом это вдруг резко прекратилось. Цензор и редактор работали как двуручная
пила, редактирующая елку до формата столба. Тексты читались на предмет не со-
держательности, не свежести, не яркости, но скрытой вредоносности. Никаких наме-
ков и поводов для наказаний.
И скороходовцы пробавлялись мелкой прелестью, поставляемой двумя старыми
дурами, которых редактриса специально не увольняла: чтоб молодежи было об кого
точить зудящие когти. Их вершинным достижением остался призыв:
«Нам нужен живой и зубастый настенный орган!»
Это они звали повысить качество цеховых стенгазет.
Из книги:
Михаил Веллер. Мишахерезада
12 (196) декабрь 2019
49