Как только на Красной площади показалась голова колонны, на Лобном ме-
⇔42⇒44 сте – высокой круглой каменной платформе, обычно используемой для оглашения высочайших манифестов, – окружённый множеством священников епископ начал молебен. На платформу вынесли из близлежащей часовни Иверскую икону Божьей Матери – издавна почитаемую москвичами в качестве чудотворной, – а также другие иконы и хоругви из находящегося в нескольких десятках ярдов храма Василия Блаженного. Вокруг собрались раненые солдаты из московских госпиталей, сопровождаемые сёстрами милосердия. Остальную часть огромной площади от устремлённых ввысь побелённых стен Кремля до изысканно украшенных фасадов Верхних торговых рядов – заполнили десятки тысяч людей: мужчин с непокрытыми головами и женщин, стоящих на цыпочках, чтобы лучше видеть, или даже держащих своих детей на вытянутых руках, – в то время как епископ, священники и дьяконы распевали молитвы за отважных воинов, императора и его августейшее семейство, за всех истинно верующих русских православных христиан в эту пору ужасных страданий. Над толпой воцарилось полное благоговения молчание. Золотые и парчовые одеяния священнослужителей блестели в лучах полуденного солнца, сладкий ладан дымкой струился из их позванивающих кадильниц, и звуки песнопений в исполнении басовитого мужского хора подымались, опускались и вновь подымались. В конце службы вся огромная людская масса запела гимн « Боже, царя храни », повторяя его снова и снова. Актёры « Аквариума », возглавлявшие шествие, держались вместе возле памятника Минину и Пожарскому, |
двум русским национальным героям войны за освобождение Москвы от поляков в XVII веке.
По окончании службы процессия вернулась в сад « Аквариум », вновь во главе с труппой его актёров. Тем вечером и в следующие два дня в театрах по всему городу давались специальные представления в пользу солдат; кроме того, сотни добровольцев собирали пожертвования на улицах, в магазинах и ресторанах. Фредерик и Царёв лично обходили гостей « Аквариума » с кружкой в руке и несколько раз удостаивались отдельной благодарности в газетных и журнальных репортажах.
Верный сын России не мог сделать больше, чтобы выказать свою преданность.
Деятельность Фредерика видели сотни, если не тысячи москвичей, а знали о ней и того больше, включая самых выдающихся жителей города. Он также решительно вписал себя в традицию благотворительности, которой славились по всей России московские купцы и предприниматели. Никакие мстительные замыслы Серполетти против чёрного экс-американца не могли пробить броню репутации, которой окружил себя Фредерик.( Андрей Серполетти – редактор театрального журнала, эстрадный сатирик).
Свою русскость Фредерик демонстрировал с невероятно точным расчётом по времени. Спустя неделю москвичи продемонстрировали вторую непременную личину патриотического запала – ненависть к врагу и паранойю в отношении чужаков. Для многих катастрофическое отступление русских в Галиции не имело других объяснений, кроме саботажа или измены в тылу. В конце мая в городе вспыхнули выступления против немцев, а затем и вообще иностранцев. Были разгромлены сотни магазинов, целые улицы были подожжены. Один испуганный англичанин, по его воспоминаниям, видел,
|
как выталкивали рояли из окон расположенного на четвёртом этаже знаменитого музыкального магазина Циммермана на Кузнецком мосту, самой изысканной торговой улице Москвы, и как они с жалобным звоном обрушивались на тротуар, а страницы нотных тетрадей, словно стаи белых птиц, кружились в воздухе.
Некоторые погромщики поднялись выше по Тверской улице, что вела к « Аквариуму ». Финансовые и социальные последствия мятежей были огромны: ущерб оценивался примерно в 1 миллиард сегодняшних долларов. Немногие наблюдатели тогда понимали это, но московский « антигерманский » погром был предвестием грядущих, куда более страшных событий.
НЕ РАЗГЛЯДЕЛ КАТАКЛИЗМА
… На втором году войны москвичам было всё труднее не замечать её последствий. Город начали заполнять целые железнодорожные составы раненых солдат, эвакуированных с европейского и южного фронтов. Как и в случае с большинством других русских военных приготовлений, число госпиталей оказалось недостаточным, и властям пришлось искать частную собственность, которую можно было бы изъять на время – пока не появятся дополнительные ресурсы, специально предназначенные для этой цели. « Яр » был закрыт для публики почти на год, а его ресторан был переделан в госпиталь: столы заменили на ряды коек, занятых покорными солдатами. Военные комиссии также исследовали « Аквариум » и « Максим » с целью использовать просторные театры под клиники или хранилища медицинских материалов, но Фредерик, как всегда, был искусен в заключении сделок, и в результате лишь часть каждого из его
|
заведений была взята под военные нужды в 1915 году и – ещё раз – в 1916-м.
… К 1916 году пути Фредерика и России уже резко разошлись. « Аквариум » и « Максим » по-прежнему процветали, и деньги лились рекой. Но его новая родина уступала бесчисленным болезням, которые съедали её изнутри и которые никто не умел ни замедлить, ни тем более излечить. Страна истекала кровью. Общественная поддержка губительной войны быстро падала, революционная агитация против имперского режима усиливалась. Возрастала нехватка топлива и продуктов.
Фредерик не разглядел надвигающегося катаклизма. Даже несмотря на то, что жить как прежде становилось в Москве с каждым месяцем всё труднее – из-за нехватки продуктов, алкоголя, электричества, топлива и людей, – театры-варьете и рестораны были заполнены, и прибыль по-прежнему впечатляла. Своё самое крупное вложение в Москве Фредерик сделал, – тем самым связав свою судьбу с судьбой России сильнее, чем когда-либо, – фактически в последние дни существования Российской империи. Он уже подыскивал недвижимость в Москве какое-то время, прежде чем наконец нашёл подходящую ему по местоположению, качеству, величине и доходу. 16 февраля 1917 года он подписал бумаги, сделавшие его владельцем шести прилегающих друг к другу домов с тридцатью восемью квартирами разной величины для сдачи в аренду на одной из главных улиц – спиц московского колеса, по адресу Каретный ряд, 2. От того места меньше мили до Кремля, и, по иронии судьбы, оно находилось( и находится) буквально через улицу от сада « Эрмитаж » – единственного соперника « Аквариума ». Заплатил он 425 000 рублей, что сегодня составило бы примерно 7 миллионов долларов ».
|
44 |
4( 164) апрель 2017 |
www. russiantown. com |