АПОКРИФ-92: 07.2015 (D5.1 e.n.)
Господь, сколько раз я подводил тебя; ты воистину терпелив и милосерден, мой
мудрый бог!
О, эта великая наука, она возвышает сердце рождённого хищной матерью!
Погоди, светлый феникс, не возрождайся, дай вспомнить.
Мужчина в круге самок. Зверь в ореоле богинь.
Это жизнь, настоящая, лютая, пряная.
Это смерть — сладкая, вечная и непостижимая, как лоно великой матери.
Свят неувядающий! Свят восстающий! Свят проникающий! Свят! Свят!
Этот костёр раскинулся на полнеба. Этот лес поглощён тем костром и нашей
похотью, гигантские всполохи всех оттенков красного и жёлтого света не оставляют
шансов на смирение ни лицам, ни кронам, ни звёздам.
Кто это там, за худым пригорком, пал ниц и молится, в ужасе каясь за нечаянно
брошенный взгляд на великое бесстыдство? Ату его, ату!
Свора горячих, как вскормившее их полуденное солнце, мулаток, накрывает
беднягу; ему больше не за что каяться, он ни в чём не виноват, его поглотило счастье.
Вон, там, они принесли странную воду из своих храмов, они говорят, что эта
вода убьёт или обратит нас, они считают нас злыми. В их устах — правда! Мы — злые.
Ату и этих!
Белоснежные дочери севера так долго ждали тёплой плоти, они голодны и не-
милосердны, как ледяная пустыня! Пусть же разогреются перед главным пирше-
ством, ради которого — всё!
Эй, девы, несите сюда эту воду, я омою ею ваши тела и тела ваших доблестных
сестёр!
Как вы прекрасны, как желанны; но ещё не время.
У тех, несчастных, было ещё и масло? Давайте, я освящу им каждую сочную
грудь и каждое ароматное лоно, не пропустив ни одной из вас; я, коленопреклонён-
ный, стану исполнять этот ритуал с высочайшей нежностью и столько, сколько каж-
дой из вас будет нужно для возгласа: мой!
О мои возлюбленные жертвы, моя незакланная дичь — пусть истончится само
время, но я исполню всё, что нужно.
Мой бог открыл мне тайну чисел.
Есть множество, и есть число, через которое множество перестаёт быть безли-
ким.
Это не вся тайна, но она объясняет и этих проклятых рыб.
Они вернулись в океан и плавают горизонтально: серебряная сковывает стужей
верхние воды, связывает, не даёт шевелиться; золотая заставляет кипеть глубины,
испаряет, заставляет взрываться.
Этот океан — кровь в моих сосудах, наполнение моего сердца.
Рыбы льнут друг к другу животами, похоже, они хотят спариться, но им мешаю
я, потому что я — между ними, и я не летаю. Я их ненавижу, я желаю им небытия, но
ещё более того они ненавидят меня — их партия не предполагала третьего игрока.
Я не дам тебе возгореться, феникс, я буду вспоминать во мраке.
203