ОФИЦИOZ
Всё,— от пылинки до планеты!— Живая память о былом, О том, чего давно уж нету, Но что воротится потом. А потому, коксуя уголь, Сжигая нефть, подумай ты, Что, может быть, сжигаешь друга, Не угадав его черты; Что, может быть, теперь уж точно Ни на каком другом витке Вам не случится среди ночи Вновь встретиться накоротке.
Джуна Давиташвили
Не есть ли душ последний дом— Вольфрамовая нить,— кто знает? Быть может, в ночнике моём Невеста чья-то дотлевает. И может быть, Шекспир объял Весь город яркими огнями, И Шелли яростный накал Ночниц сзывает вечерами. Есть номера у фонарей, И тот, с девяткой троекратной, Лучист и зелен средь ветвей,— Возможно, друг мой невозвратный. И в час, как ярый ураган Ветвится молнией, быть может, Томится в туче Тамерлан И рёв титанов Ад тревожит.
Владимир Набоков « Бледное пламя »
Впрочем, автор последнего стихотворения— Джон Шейд( shadow самого Мастера). Да... я ловлю себя на мысли, что сознательно затягиваю тему, стараясь избежать главного и самого неприятного в жизни любого разумного человека, а именно— прощания. Да, Джуна не только « облучала » своими руками безнадёжных пациентов, даря им выздоровление, но и непосредственно сшивала( в случае острой надобности) ткани своих пациентов! А именно— была хилером в самом прямом смысле этого термина. Не знали?!— «... А шов... Шов был таким, какими бывают швы не в первый день операции, а в третий. Чем кончилось для Джуны это очередное испытание? Преклонением больных, которые хотели лечиться только у неё. И предложением главного врача больницы подать заявление о переходе на другую работу. Но слава в пределах одной больницы, даже одного города— ещё не всё. Джуна была лишена тщеславия. Она хотела работать, а для успешной работы требуются особые условия. Цепочку можно продолжить, и она замкнётся в круг: для
20