домашнее насилие
помещении. Предлагали позвонить по телефону – но у
меня не было никого, кому можно было бы позвонить.
Адвоката тоже не было.
– Делали ли вам снисхождение в связи с бере-
менностью?
– Мне давали в два раза больше еды (но такой, что
её даже не хотелось есть) и принесли два матраца. Ког-
да я пыталась узнать, сколько это может продлиться,
отвечали: может быть, три месяца, а может, шесть, пока
не состоится суд…
Но никакого суда так и не было. Через одиннадцать
дней меня вдруг отпустили – так же внезапно, как и
забрали.
– Что же это было?!
– Я так и не поняла, что всё это значило. Со стороны
мужа это уже не было отношение как к супруге, пусть
даже нелюбимой. Я стала просто «инкубатором» для
ребёнка – хотя о здоровье ребёнка он думал меньше
всего. Одна из сегодняшних догадок, моих и моего ад-
воката, заключается в том, что всё это было спланиро-
ванным спектаклем. Это должно было способствовать
тому, чтобы меня депортировали, а ребёнка оставили
мужу. Для чего? У нас нет ответа на этот вопрос.
Когда родился маленький Серёжа, муж был так рад,
что даже купил мне продуктов – каких мне хотелось.
Это было в нашей жизни в первый и последний раз.
Меня всё ещё не покидала надежда: вдруг он изме-
нится благодаря сыну? Вдруг начнёт сдерживать свою
агрессию? Но когда ребёнку исполнился месяц, всё
началось сначала. Больше того, муж стал бить меня,
когда я держала на руках малыша. При этом он себя
контролировал – не был в состоянии аффекта. Свои
действия он прекрасно осознавал.
– А вы никому не жаловались?
– Было некому жаловаться. Родителям сообщала
более-менее хорошее, чтобы не расстраивать их. Од-
нажды рассказала нашему пастору, и после этого муж
рассвирепел ещё больше («Это предательство! «Ты
позоришь нашу семью!»). Потом у него появилась при-
вычка выгонять меня из дома, оставляя Серёжу у себя.
Серёжа кричал всю ночь, а я пыталась перекантоваться
где-то в машине. Муж не делал одного: не бил меня в
присутствии старшего сына. Как только появлялся Ни-
колай, он становился идеальным. А я шла замазывать
синяки.
ТИХАЯ ГАВАНЬ
Все вызовы полиции заканчивались советами в духе
«стерпится, слюбится». Но однажды на вызов приеха-
ли не старые друзья мужа, а незнакомая женщина-офи-
цер. Она сразу встала на сторону Светланы.
– Вы наконец-то получили законную защиту?
– Да, на меня и детей был оформлен временный
охранный ордер. Вначале нас приютила свекровь, но
ненадолго. Чувство, что я обрела в ней поддержку, ока-
залось ложным, и после разных перипетий мы с Серё-
жей попали приют для пострадавших от насилия. Могу
сказать одно: в приюте хорошо. По моим представле-
ниям, там должны были жить все вместе человек сто.
Если ты в приюте, значит, ты бомж и у тебя отберут
ребёнка – так мне внушала моя свекровь. Но это не-
правда: у нас неожиданно оказалась отдельная комната
с душем и туалетом, отличная общая игровая комната,
прачечная, большая кухня и столовая, забитый продук-
тами холодильник. Впервые за долгое время я почув-
ствовала себя в безопасности, наступило некоторое
затишье. Но я опять не расставалась с надеждой, что
муж изменится…
– А что делал ваш муж?
– Он решил отобрать Серёжу совсем, чтобы я больше
никогда его не увидела. Скоро должно было состояться
слушание по вопросу опеки над ребёнком, а адвоката
у меня так и не было. И тогда я написала сообщение
в фейсбуке. Написала, скорее, для местных – для тех,
кто ходил с нами в церковь, кто всё знал и молчал.
Никто из местных не отреагировал. Но неожиданно от-
реагировало русскоязычное сообщество! Ирина Холл
разместила объявление в свой группе «Поможем со-
ветом в Атланте». И ко мне в Истман приехала семья
Светланы и Ильи Долгопят – это была первые русско-
говорящие, кого я встретила здесь с момента моего
приезда в Америку. Для меня это был праздник! У меня
сразу поменялось внутреннее ощущение, появилась
какая-то надежда, что вся эта история выйдет за пре-
делы Истмана. До тех пор, пока всё происходит внутри
крошечного городка, там будут творить всё, что угодно.
– Успели ли вы найти адвоката?
– На моё счастье случился один забавный момент:
за пару дней до слушания на крышу здания суда сле-
телось столько голубей, что они привели крышу в не-
годность. Здание закрыли, а слушание перенесли. Это,
видимо, произошло нашими молитвами, ведь адвоката
у меня всё ещё не было. Но благодаря этой небольшой
отсрочке адвокат появился – его помогла найти женщи-
на из церкви, её зовут Маккензи. Знаете, не каждый ад-
вокат соглашается работать, когда речь идёт об округе
Додж – из-за коррумпированности местных властей. А
деньги на адвоката собрала Ирина Холл, объявив кам-
панию по сбору средств специально для нас с Серёжей!
Буквально за один день нам собрали 2,5 тысячи долла-
ров! Даже адвокат был шокирован: как, за один день?!
Плюс ко всему нам с Серёжей привезли огромное ко-
личество вещей и игрушек. После моей изоляции в Ис-
тмане, где у меня не было никого и ничего, в считанные
дни у нас появились друзья, появилась поддержка. На
суде Ирина и Светлана сидели в первом ряду и под-
держивали меня. Одна я бы просто не справилась, мне
помогли совершенно посторонние люди, о которых я
никогда раньше не слышала, как и они обо мне. Это
наша община! Наши люди очень добрые и открытые!
– Как я понимаю, слушание закончилось в вашу
пользу?
– Муж и свекровь были уверены, что уйдут из здания
суда, забрав Серёжу насовсем. Но им были назначены
визиты всего два раза в месяц, да ещё и денежное по-
собие, который муж должен выплачивать нам (для него
это стало отдельным ударом! Он никогда не давал нам
Анна Хэнкс, волонтёр центра для пострадавших женщин:
Как правило, физическое состояние женщин, попавших в кризисный центр (приют, шелтер), варьируется от упад-
ка сил до травм от физического и сексуального насилия. Психологическое состояние в большинстве своём тя-
жёлое: отчаяние, страх, депрессия, болезненное восприятие реальности, низкая самооценка, посттравматический
стресс. Некоторые матери перестают заботиться о своих детях. Такое состояние известно многим, и справиться с
ним самостоятельно, не владея определёнными практиками и без помощи специалистов, практически невозмож-
но. Подавление такого рода травмы – это не преодоление и не излечение, а бомба замедленного действия для
физического и психического состояния человека.
К сожалению, некоторые женщины возвращаются к абьюзерам сами. Бывает, что женщину преследуют и пы-
таются найти. Случайно могут выдать информацию близкие родственники. Поэтому местоположение кризисных
центров всегда держится в секрете, и вся информация, связанная с подопечными, строго конфиденциальна.
В центрах предоставляется помощь психологов, юристов, медиков, переводчиков, оказывается помощь с тру-
доустройством и поиском жилья, когда подопечные готовы начать новую жизнь. Как правило, в таких центрах
всегда требуется волонтёрская помощь, и большей частью дистанционно. Это офисная и организационная работа,
сортировка полученных пожертвований, сбор благотворительных средств и другие возможности.
www.russiantown.com
денег, я жила на присланные папой). Окончательный
развод ещё не состоялся. Я уже поняла, что в Америке
это длится долго и что мужчины могут при желании про-
должать судебные тяжбы всю свою жизнь. Но теперь
шансов на отобрание ребёнка почти не осталось.
Только сейчас я начинаю снова жить и что-то чувство-
вать. Снова испытываю эмоции, открываю способность
радоваться и расстраиваться – становлюсь похожей на
человека. Я хочу сказать женщинам: если у вас есть
дети, боритесь до последнего. Вам есть за что бороть-
ся. Нужно быть готовой не спать, много думать, и ду-
мать быстро, находясь в состоянии стресса. Забыть о
своей депрессии, о стыде. Главное – только не молчать
и не надеяться, что он поменяется. Если очень хотите
надеяться, делайте это на расстоянии. Когда исправится,
тогда и посмотрите. Но я о таких случаях не слышала…
Светлана навсегда покинула Истман. Она живёт
с младшим сыном на съёмной квартире, а старший
учится в университете. Маленькому Серёже предсто-
ит операция на правой руке: кисть сформировалась
неправильно, по-видимому, из-за расшатанных нервов
Светланы во время беременности.
Беседовала Светлана Зернес
Героиня статьи выражает искреннюю благодар-
ность Светлане и Илье Долгопят, Ирине Холл, Елене
Борисовой, Ольге Гамбини, а также Маккензи из церк-
ви Лэйксайд, Анджеле Уиллхаус из приюта для жертв
домашнего насилия и адвокату Стэну Мартину, кото-
рый не побоялся взять её дело.
Горячая линия для жертв
домашнего насилия:
(800) 799-7233
National Domestic Violence Hotline
8 (192) август 2019
35