П
олитический путь Евгения Примакова
— одна из самых ярких карьер эпохи.
И пик ее, и спад пришелся на самый
последний год XX века — новое тысячелетие потребовало новых героев. Тем не
менее сегодня Примакова все чаще вспоминают с ностальгией. И за то, что его
коалиционное правительство, по общему
мнению, вытащило страну из последствий
дефолта 17 августа 1998 года. И за то, что
своим «разворотом над Атлантикой» он
без единого выстрела и без единой колкости в адрес США вернул стране чувство
национальной гордости. Вот анализ основных этапов этой карьеры и попытка отделить реальность от мифологизированных
идеологем.
В публичную политику новой эпохи Примаков вошел в 1989 году, когда был избран в Верховный Совет СССР (ВС) по
списку КПСС. Кстати, в это время он еще
и возглавлял в ВС комиссию по борьбе с
привилегиями. Примаков довольно быстро
вошел в ближайшее окружение Михаила
Горбачева: стал членом президентского
совета и был направлен в Багдад в качестве личного представителя Горбачева,
чтобы убедить Саддама Хусейна подчиниться требованиям Совбеза о немедленном выводе войск из Кувейта и обеспечить
безопасный выезд советских специалистов
из Ирака. Убедить Хусейна тогда не удалось, да и времени было в обрез: Запад
уже сделал ставку на военное решение. Но
Примаков проявил себя как опытный переговорщик. Его работа в качестве «шерпы»
на переговорах Горбачева с «семеркой»
укрепила его репутацию как дипломата.
Неудивительно, что в качестве человека, приближенного к Горбачеву, Примаков
21 августа 1991 года отправился в Форос
вместе с Руцким и Силаевым в составе так
называемой «ельцинской делегации».
ВО ГЛАВЕ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ
После путча в обстановке полной неопределенности Примаков был назначен
первым зампредом КГБ, при этом сам отказался от генеральского звания. Всего через
пару месяцев председатель КГБ Бакатин
предложил Примакову возглавить внешнюю разведку — Первое главное управление Комитета госбезопасности (ПГУ). А
после распада Союза в конце 1991 года
будущий премьер стал главой Службы
внешней разведки (СВР) — все того же
ПГУ, обретшего организационную самостоятельность. СВР он руководил вплоть до
назначения главой МИД в 1996 году.
Разумеется, возможности у чекистов
были уже не те, что при СССР: многими
направлениями приходилось жертвовать
из-за нехватки ресурсов, в то время как
из Кремля настойчиво требовали расширять сотрудничество с новыми друзьями,
которые еще вчера были врагами. Новый
начальник был реалистом и понимал, что
горячая дружба с Вашингтоном, в возможность которой так верили в конце 1980-х,
может легко смениться враждой, а создание отлаженного агентурного аппарата —
дело не одного десятилетия.
Примаков руководил разведкой до 1996
года. В СВР его любили — не говоря о том,
что со многими чекистами он был знаком
еще с тех времен, когда работал собкором
«Правды» на Ближнем Востоке. В эпоху
нестабильности новый начальник не стал
рубить с плеча и перестраивать аппарат,
и без того хорошо работающий. Когда газеты призывали разогнать спецслужбы и
люстрировать их сотрудников, Примаков
защищал своих подчиненных в прес