Они поставили 6000 национальных гвардейцев охранять резервуары – все увидели это в газетах и по ТВ ». В конце концов Хоффман, в качестве жеста доброй воли, объяснил мэру, что ЛСД растворить в воде химически невозможно. « Он [ мэр ] сказал: „ Я знаю, что это невозможно, но мы все равно не можем рисковать“. Миф вытеснил реальность. Вот каково могущество магии – она сильнее реальности ». Мэр был вынужден разместить многотысячное, дорогостоящее войско вокруг резервуаров – не для того, чтобы защитить систему водоснабжения, а для того, чтобы защитить восприятие публикой своей способности защитить систему водоснабжения. « Кислота » уже подействовала: мэр был вынужден принять активные меры, исходя из того факта, что восприятие реальности и есть реальность. Тем временем Хоффман продемонстрировал невероятную силу медиа-приколов. Прикол весом пятьдесят микрограммов, пройдя итерацию в медиа, вызвал полномасштабную реакцию намеченного учреждения. Реальна ли угроза – неважно. Приколу достаточно и иллюзии уязвимости.
Соединив два образа, которые никогда раньше не ассоциировались друг с другом – президента и некрофилию, – Крэсснер предвосхитил прием нейролингвистического программирования, заключающийся в соединении двух противоположных идей или образов, шокирующего мозг так, что он создает новую нейронную цепь. Столкнувшись с приколом, человек должен сконструировать понятийную модель, которая допускала бы возможность реальности прикола, иначе он не сможет даже воспринять его. Даже если человек потом отбросит эту модель, способ, которым мозг обрабатывает информацию, оказывается изменен – по крайней мере, так утверждает теория.
« Приколы удаются лучше всего, когда люди не знают, шутите вы или нет ». Внедряясь в трещину между фактом и выдумкой, приколы вызывают неуютное чувство сомнения. Они пробиваются сквозь заслон предрассудков, на мгновение, преодолевая недоверие публики. Они крайне опасны именно потому, что столь несерьезны.
Верны, вероятно, все три объяснения. Термин « умные наркотики » был выбран за его способность позиционировать себя, создать замешательство и развлечь своих создателей, шокировав их целевую аудиторию.
Следующей задачей было начинить вирус мемами, или тем, что НЛП-шники называют « предпосылками ». Как объясняет Моргенталер, « в НЛП вы можете разработать гипнотическую фразу и дать ее кому-нибудь; у этой фразы есть поверхностный смысл. Приняв этот поверхностный смысл, человек автоматически усвоит вместе с ним так называемые „ предпосылки“.
Джон продолжает: « Вы формулируете вопрос, и для того, чтобы понять вопрос и ответить на него, человек должен подсознательно принять содержащуюся в нем предпосылку. В „ умных наркотиках“ масса таких предпосылок. Одна из них подразумевает, что лекарства могут применяться для улучшения познавательных способностей, а не только для лечения какой-либо болезни ».
– Мы выяснили, что интересует людей из медиа, – объясняет Моргенталер. – Мы меняли код вируса, чтобы он соответствовал мозгам журналистов. Журналисты любят выглядеть беспристрастными. На самом деле они не такие; они беспристрастны только в отношении какогото отдельного, произвольного вопроса. Наша работа – указать им на такой вопрос. Первым сработавшим вопросом был « умные наркотики: реальность или прикол?» Мы разыграли эту