55
красивым пейзажем, от которого нельзя оторвать глаза, или же, видом ужаса, как
это часто бывает у героев Лавкрафта, до тех пор, пока они не падают в обморок. В
Книге Бытия (19:26) мы находим историю о жене Лота, которая так и не сумела
«отвести глаза».
Уже первый взгляд матери на нас является той фундаментальной опорой,
благодаря которой в дальнейшем становится возможна стадия зеркала. Как пишет
Сартр именно «взгляд другого постигается не только как осуществляющий
пространство, он является также темпорализующим» [8]. Обращаясь к стадии
зеркала, мы можем предположить в ней наличие двух этапов: изначального поиска и
попытки «словить», «зафиксировать» на себе этот взгляд Другого (стать тем, кого этот
взгляд ищет и хочет), а на другой, потребность в этом взгляде себя узнать и
ассимилировать его. Именно во взгляде Другого я обретаю воображаемую
целостность, он способен «собрать» меня, зачав тот порядок вещей в регистре
Воображаемого, в котором появляется «целокупная форма тела, посредством
которой субъект опережает в мираже созревание своих возможностей» [3]. Во
взгляде Другого я обретаю того, кого буду называть собой, и эту функцию взгляда,
функцию созидающую, объединяющую, мы будем называть «положительной».
Но, пытаясь восстановить детский фантазм, который воспроизводит наш
невротический пациент, мы предполагаем, что речь идет о желании с одной стороны
быть замеченным, то есть как раз о положительной функции, а с другой стороны –
этого взгляда избежать (и, вероятно, самому стать «смотрящим»; таким образом
удовлетворяя собственную агрессию). Противоположность внутри этого фантазма не
должна нас ни в коем случае смущать, ведь главное – особые отношения со
взглядом – остается нетронутым в обоих вариантах. «Быть увиденным» - значит «быть
живым»; но также: быть увиденным – значит быть застигнутым за жизнью. Однако,
почему тогда ребенок пытается избежать этого взгляда? Почему он способен
причинить человеку боль и дискомфорт настолько большой, что чаще он предпочтет
избежать этого взгляда, чем выдержать его присутствие? Ответом на этот вопрос
послужит выделение так называемой «негативной» функции взгляда, проявление
которой многообразно и разрушительно.
Мы вновь обращаемся к нашей формуле, указывающей на то, что взгляд – это
мое пространство взаимодействия с Другим; взгляд, который ощущает
невротический субъект – это всегда взгляд Другого. В некотором смысле, взгляд это и
есть Другой – потому что именно от Другого взгляд исходит, и именно он им владеет
(хотя пространство это остается общим для нас).Именно во владении Другого я
обретаю видимость своей целостности. Однако, в любой целостности – будь то
целостность образа, или целостность бреда, аналитики имеют право усомниться,
ведь целостность, как нам известно, производное вторичное обработки, о которой
Фрейд пишет в «Толковании сновидений». «При анализе, - пишет Фрейд, -
убеждаешься, что вторичная обработка сновидения произвела произвольный
переворот всего материала, особенно его внутренних взаимоотношений. Эти
сновидения уже были, так сказать, истолкованы до нашего толкования их в
бодрствующем состоянии». В этом отрывке прекрасно показана специфика работы
«вторичной обработки» как механизма искривляющего историю сновидения, где
видимая «реальность» сновидения – уже следствие внутренней работы, внутренней
интерпретации самого субъекта бессознательного. Из этого следует, что, как и