2
ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЕ
ТЕЗИСЫ О ЖАКЕ ЛАКАНЕ
Часть
критических
замечаний,
с
рассмотрения которых мы хотим начать,
нами уже ранее осмыслялась [1], здесь же
хотелось бы их расширить и детализировать.
1. В структурном психоанализе Ж.
Лакана сосредоточение на речи субъекта и
Дмитрий Петров отвлечение от каких-либо внеположных ей
факторов было в известной мере оправдано,
но при переходе к более широкому
философско-теоретическому рассуждению
с необходимостью возникает вопрос о
природе объективно реального социального окружения, находящегося вне
психической реальности субъекта. В формулировке Ж. Делеза и Ф. Гваттари эта
проблема обозначена так: «Несемейное отношение всегда первично, в виде ли
сексуальности в общественном производстве или нечеловеческого пола в
производстве желания <…> семьи играют в Эдипа, в это великолепное алиби <…> но
это не устраняет фундаментальное отношение с внешним, по отношению к
которому психоаналитик умывает руки…» [1,с. 44]. Однако этот вопрос гораздо
проще и всего лишь предполагает анализ способов включения сознания во внешний
мир, в социальную среду, в которой протекают человеческая жизнь и деятельность.
Вопрос в том, возможно ли переосмыслить основы современного бытия и познания в
отрыве от более широкой перспективы социальных взаимозависимостей?
2. Лакан сводит мир социальных взаимодействий исключительно к речевым,
языковым отношениям, к тому же понимаемым очень узко. Измерение языковых
взаимодействий является одним из аспектов реального бытия, опосредующего
полюсы тождества «бытие» и «мышление» классической философии, но оно далеко
не исчерпывает собою это бытие. Несмотря на то, что концепция Лакана указывает
на разрыв между сферой бытия и сферой мышления и присутствие между ними
третьей сферы, «третьего порядка Бытия», порядка, промежуточного между
причинами и смыслами, языковая реальность, при всех допущениях, является
реальностью исключительно человеческой, т.е. бытием частным, единичным, тогда
как из большой софистики современный философ удерживает следующее: бытие
по своей сути множественно. Поэтому логичным продолжением лакановской
философии будет должное принятие множественного и маркирование
радикальных пределов того, что способен создать язык.
3. Комплекс социальной символики не сводится к языковым символикам, даже
широко понимаемым. Область социальных явлений, в которой плодотворно
работают лингвистические аналогии, довольно ограниченна. Любая попытка
представить язык как основу социальной жизни приводит к замыканию языка на
самом себе. Или дискурсивная сфера оказывается причиной самой себя, или она
обнаруживает зависимость от факторов другого порядка, собственную сферу
которых в концептуальных рамках лакановской теории определить невозможно.