44
Напротив, нынешние его ортодоксальные последователи буквально одержимы
тревогой, не позволяющей им сделать новые и в достаточной степени далеко идущие
выводы из того, совершенно неразработанного до сих пор материала, который
лакановское учение предлагает. Произошло это в силу непреложного закона,
заставляющего последователей пытаться взять на себя роль тех, кто в конечном счете
расплачивается за свободомыслие мэтра и вытекающее из него – по крайней мере
это так прочитывается – легкомыслие. Здесь возникает отвечающее этому
легкомыслию обратное «желание сберечь» – желание крайне ретроградное и в
конечном счете, как это ни странно, скрыто агрессивное в своей основе.
В принципе, ничто не заставляет ту или иную отдельную школу с этой ролью
идентифицироваться – более того, ее можно отследить: она, как мы говорим в
области практики, анализабельна. Тем не менее, поскольку еще никто и никогда не
анализировал школу – хотя никаких особых препятствий к этому нет, поскольку
определенным желанием она всегда снабжена в полной мере – никакого
продвижения в этом вопросе не наблюдается.
VISUM: Лакан говорил, о том, что непринятие, отбрасывание Имени-Отца
приводит к психозу. Отцовская функция позволяет субъекту занять вообще некое
место в Символическом. Справедливо ли говорить, что с учетом «обесценивания»
(«унижения», «изменения») роли отца в современной семье, у нас появляется все
больше «психотиков»? (Если мне не изменяет память, эту мысль Лакан высказывал в
одном из ранних своих текстов, для французской энциклопедии. Текст «Семья»,1932
года). Выходит – потенциальное сумасшествие, убийство Отца – это плата за
прогресс?
А.СМУЛЯНСКИЙ: Я бы сказал, что с определенного периода у наследующих
Лакану специалистов появляется определенное желание (это именно «желание» в
полномерном аналитическом смысле) диагностировать психоз и делать это чаще,
чем обычно. Несомненно, с вполне реальным нынешним преобразованием места
отцовского репрезентанта это также связано, но связь эта производит куда большее
впечатление на самих аналитиков, нежели ведет к заметному росту реальных
психотических случаев среди пациентов.
Что на самом деле происходит вместе с нивелированием отцовского
присутствия – притом что мы знаем, что отец не присутствует в семье всецело: речь
всего лишь о «реальном отце», и это определение не столько придает ему некоей
полнокровной реальности в обычном смысле, сколько описывает довольно узкий
круг совершаемых им в отношении желания матери и ребенка операций.
Одновременно вместе с нивелированием этого присутствия, включая также
статистику роста семей с ребенком и одной только матерью (и, в ряде случаев, с
семьей с ее стороны) происходит рост числа не столько психозов, сколько тех типов
невротических расстройств, которые Фрейд, не найдя для них отчетливой рамки,
записал в «неврозы тревоги». Сегодня, особенно с лакановской возвышенности, это
определение звучит анахронично – нозология Лакана требует, чтобы в каждом
аналитическом случае специалисты все же определялись, идет ли речь о неврозе
навязчивости или же истерическом образовании. Тем не менее невозможно
пропустить экспоненциальный взлет в современности количества невротизаций,
связанных с буквально представленным паническим компонентом – будет ли это