40
4066
гигантских расстояний России. Я чувствовал себя
в психологической ловушке. И мне очень не хватало смены сезонов, запаха гниющей листвы, пропитанной влагой, и свежести. Поэтому, как только у меня образовались какие-то деньги, мы поехали в Париж.
Вдохновение Цветовую гамму я привез из России. Мои картины были очень темные, наверное, похожие на Караваджо или Эль Греко. В Израиле для этой гаммы
я нашел тематику. Это было странно. Героями моих картин стали парфюмерные наборы, которые я находил в дешевых сувенирных лавках. Чем они были дешевле, тем больше в них было крикливости и пародии на роскошь. Они были упакованы в синтетический шелк и фальшивое золото, разлиты во флаконы с изощренной огранкой. Мне понравилось в этих объектах их стремление нравиться, соблазнять и выйти в люди.
Они были плебеями по происхождению, но стремились
в высшее общество. Мне это напоминало поведение человека, и я использовал парфюмерные наборы в качестве аллегории. В них безнадежность сочеталась с наглостью, и в этой противоречивости я находил особую трогательность. Эти вещи напоминали мне старую классическую живопись, хотелось их писать, как это бы делали художники 17-18 веков. Парадные портреты парфюмерных наборов. В моих работах отсутствуют люди, и, тем не менее, это портреты. Интерес к вещам как к выражению социального статуса пришел постепенно в мое творчество, этому способствовал мой иммиграционный опыт.
Перемены Между израильским периодом и моими картинами на тему игрушек целых 20 лет. В Париже
в какой-то момент я потерял вдохновение. Но у меня родился сын, и в доме появились детские игрушки.
Так я стал писать новую серию картин. В ней много ностальгии. Как и в деревянных скульптурах, появившихся позже. Я люблю грусть, считаю ее красивее, чем радость. Для меня близка фраза из вступления к “Анне Карениной”: “счастливы все одинаково, а несчастен каждый по-своему”.
Настоящее В последние годы главным героем моих скульптур стал дом. Меня привлекает простота линий – четыре стены, крыша. Дом несет огромную эмоциональную и психологическую нагрузку. Я не знаю, что еще было бы так просто нарисовать и что было бы так важно. Для меня дом – это персонаж и, как всегда, портрет. Я пытаюсь выразить его характер, проследить историю. Мои скульптуры – небольшие рассказы о долгой прожитой человеческой жизни. Я делаю их из старого дерева. Прежде чем попасть в мои руки, у него была своя длинная жизнь. И это чувствуется
в скульптурах. Человек, производя предметы,
передает им какую-то часть своей души. В них заложена чувственность и любовь. Мои дома – как мудрые собеседники: с ними можно разговаривать,
они нарушают равновесие, отказываются быть чистым декором в квартире, они задевают. В них есть душа.
СПАСИ И СОХРАНИ