П
оэт и писатель Ирина Одоевцева в своих мемуарах «На берегу Сены» ци-
тирует замечательный старинный анекдот про маленькую девочку, которая в
первый раз пришла в зоопарк и, вернувшись домой, делится впечатлениями:
«Папа! Я видела льва! Но он не похож!».
Эта чудесная формулировка всплывает у меня в памяти всякий раз, когда я смотрю
наше старое кино. Классику, которую никогда не скучно пересмотреть хотя бы даже
и по сотому разу.
Наша историческая киноклассика временами убедительна настолько, что запросто
способна подменить собой реальную историческую правду, которая, как тот лев из
анекдота, становится «не похожа». Но самое интересное даже не это. А то, что, ска-
жем, я, имеющий за плечами истфак МГУ и аспирантуру института археологии РАН,
иной раз готов простить эту подмену. И со мной согласны подавляющее большинство
моих однокашников. Если, конечно, не брать в расчёт совсем уж осатанелых «заклё-
почников» – тех, что сверяют цвет и размер выпушки на погонах из кино с полковыми
уставными документами столетней давности.
Такое «всепрощенчество» – заслуга и результат отличной работы многих созда-
телей фильма, в первую очередь сценариста и режиссёра, конечно. Но на экране
мы видим не их, а актёров. И вот тут выясняется забавная вещь. Некоторые из них
хороши настолько, что их лицо властно заслоняет, а потом и вытесняет реального
прототипа. И лицо актёра навсегда становится для нас единственно возможным ли-
цом конкретного исторического деятеля.
К сожалению, таких актёров немного. В нашем кино их примерно три. Перед каждым
стояли задачи разной степени сложности. Но все трое справились с ними блестяще.
БОРИС БАБОЧКИН – ВАСИЛИЙ ЧАПАЕВ
Если бы кастинг фильма «Чапаев» со-
стоялся в наши дни, то у Бориса Бабочки-
на шансов не было бы никаких. Он просто
не проходил по фактуре.
Вот описание реального Чапаева от его
комиссара Дмитрия Фурманова: «Обык-
новенный человек, сухощавый, среднего
роста, видимо, небольшой силы, с тонки-
ми, почти женскими руками. Жидкие тём-
но-русые волосы прилипли косичками ко
лбу. Короткий нервный тонкий нос, тонкие
брови в цепочку, тонкие губы, блестящие
чистые зубы, бритый начисто подбородок,
пышные фельдфебельские усы. Глаза
светло-синие, почти зелёные – быстрые,
умные, немигающие. Лицо матовое, све-
жее, чистое, без прыщиков, без морщин».
Можно взять любой кадр из кино, чтобы самостоятельно сравнить – похож ли стат-
ный, мускулистый Бабочкин с лицом, изрезанным морщинами, на описание Фурма-
нова. А можно послушать сына Чапаева, который на первых минутах фильма нешу-
точно рассердился: «Отец был щёголем и красивым, а Бабочкин – не щёголь и не
красив».
Нам повезло, что Сергей и Георгий Васильевы мало обращали внимание на фак-
туру и внешнее сходство: «Мы оттолкнулись от фотографирования, отказались от
биографичности… Мы хотели прийти к познанию правды этого человека». О глубин-
ной, внутренней правде Чапаева говорил и сам Бабочкин: «Я, играя роль красного
командира, хотел сделать его и наивным, и по-звериному жестоким…».
Удалось это? Вот что сказал сын Чапаева, когда всё же досмотрел фильм до кон-
ца: «Да, это мой отец».
НИКОЛАЙ ЧЕРКАСОВ – АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ
историческая киноклассика
ПЕРЕХОД НА ЛИЧНОСТИ
КАКИЕ АКТЕРЫ
ДАЛИ СВОЮ ВНЕШНОСТЬ
ИСТОРИЧЕСКИМ ДЕЯТЕЛЯМ
На самом деле хитрый формалист Эйзенштейн кроме силы убеждения применил
ещё и чисто технические приёмы. Так, киновед Наум Клейман отметил, что в крупных
планах лицо Черкасова снимали только и исключительно в двух видах. Либо строгий
симметричный фас, либо столь же строгий, почти монетный профиль. Всё это было
похоже на фреску, на иконопись и легло в канву фильма так, как полагается – Алек-
сандр Невский ведь и есть святой.
Неудивительно, что именно профиль Николая Черкасова потом поместили на воз-
рождённый Орден Александра Невского. Другого лица у князя теперь попросту не
существует.
МИХАИЛ УЛЬЯНОВ – ГЕОРГИЙ ЖУКОВ
Пожалуй, самая сложная задача была
поставлена перед Михаилом Алексан-
дровичем. Сыграть своего современни-
ка – вполне живого и, в общем, здорово-
го. На момент начала съёмок киноэпопеи
«Освобождение», где Ульянов впервые
появляется в образе Георгия Жукова,
прославленному маршалу был 71 год.
Как раз тогда он работал над своими зна-
менитыми мемуарами – и первую книгу,
ещё в рукописи, дал для ознакомления
режиссёру картины Юрию Озерову.
Тут уместно вспомнить историю с актё-
ром Алексеем Диким, который в картине
«Сталинградская битва» играл самого
Сталина. Играл без акцента, с минималь-
ным гримом, и всё же настолько убедительно, что удостоился беседы с прототипом:
– Мне интересно, почему вы играли меня не так, как обычно играют другие арти-
сты? У тех и акцент, и сходство внешнее, а впечатление не то… И мои жесты тоже
слепо не повторяете, как многие другие.
– Потому что я не играл вас, товарищ Сталин.
– Вот как? Это интересно…
– Я играл впечатление людей о Сталине.
Любопытно, что Михаил Ульянов повторяет эту формулировку почти дословно:
«Важно найти в характере героя доминирующую черту. Какая же эта главная черта? В
народе во время войны о Жукове ходили легенды как о человеке непреклонной воли,
железного характера. Значит, надо создать тот образ, который помнят в народе».
Рецензий на фильм сам Жуков не оставил. Однако Михаил Ульянов, будучи в
Омске, увидел в тамошнем драмтеатре снимок маршала с дарственной надписью:
«Омскому драматическому театру, где начинал свою актёрскую деятельность первый
исполнитель роли маршала Жукова в кино Михаил Ульянов».
Формально Жуков здесь дал маху. Первым исполнителем роли маршала был всё-та-
ки Фёдор Блажевич в киноэпопеях «Клятва» 1946 г. и «Падение Берлина» 1949 г.
Но по сути оказался прав. Жуков Ульянова – первый не по хронологии, а первый
среди прочих. Может быть, даже единственный.
Прижизненных изображений князя Александра
Ярославича не сохранилось и сохраниться не
могло. Так что, на первый взгляд, задача Черка-
сова была предельно упрощена. Тем более что
и сам режиссёр, Сергей Эйзенштейн, будто бы
заявил: «По этой эпохе мало достоверных источ-
ников? Но ведь это и хорошо! Как я сделаю, так
оно и будет!».
В реальности же ничего простого в задаче Чер-
касова не было. Характерный актёр, привыкший
к тонкому психологизму, он поначалу реально не
справлялся с ролью: «Первые пробы оказались
малоудачными. Внешний облик Александра Не-
вского, его грим долго мне не давался. Но ведь не
только из внешней характеристики рождается об-
раз! Самыми интересными, хотя и наиболее труд-
ными были поиски внутренней характеристики
героя. Мне хотелось, чтобы образ Александра Невского был бы представлен более
богато в своей человеческой характеристике, в своей духовной сущности. Своими со-
мнениями я делился с Эйзенштейном. Но он убедил меня не детализировать образ,
отдельные черты психологии героя, частности характера, а, напротив, стремиться к
широкому обобщению».
www.russiantown.com
1 (197) январь 2020
49