жизнь артиста
За большие деньги
спел бы и в бане
КОРОЛЬ РУССКОГО ШАНСОНА –
ТАК ЕГО ПРИВЫКЛИ НАЗЫВАТЬ
Н
о сейчас-то «королей» развелось.
Можно подумать, что Шуфутинский
ушел в тень, залег на дно, стал ко-
ролем в изгнании…
Но он давно уже не гонится за дешевой
славой. И не изменяет себе. Недавно Ми-
хаилу Шуфутинскому исполнилось 70 лет.
На вопросы он отвечал по-королевски.
Предельно жестко, по своему обыкнове-
нию. Но и выдал собственную слабость…
– Михаил Захарович, почему в телеви-
зоре вас почти нет. Сами сторонитесь
или не приглашают?
– Я живу не благодаря телевидению, а вопреки. И не счи-
таю, что в своей жизни, в своей профессии должен жить по
чьим-то законам. У меня есть свой собственный кодекс. А
жить благодаря телевидению – это значит, полностью со-
ответствовать их пожеланиям, их формату, их стандарту,
играть в эту игру. Я не вижу в этом для себя никакой необ-
ходимости и не стремлюсь специально показывать себя по
тому или иному поводу.
– Как же насчет негласного закона шоу-бизнеса: нет
артиста в «ящике» – значит, нет и самого артиста?
– Давно уже не так все. Потому что многие, кто есть в
телевизоре, сегодня не собирают залы. Да, тебя могут показывать без конца, и ты
будешь популярным и знаменитым. Но главное – быть любимым. Огромная разница.
– Но сейчас у народа – иные кумиры. Раньше вас называли королем русского
шансона…
– А теперь кого?
– Ну, допустим, Стаса Михайлова.
– Серьезно?.. Ну-ка ради интереса посмотрим…
Шуфутинский углубляется в компьютер, в строке поиска пишет: «Король шансона».
На экране появляется обложка сборника с аналогичным названием и лица Лепса и
Михайлова.
– Ну, кто здесь? – спрашивает.
– Лепс и Михайлов.
– А это кто?.. – показывает на свою маленькую фотографию в ряду других коро-
лей. – Да нет, мне все равно, ради Бога. Вот вы сказали: «шансон». А я не шансон,
я – музыкант.
Стас поет в своем стиле, делает это хорошо, добротно, качественно. Ну если его
называют королем шансона, значит, так тому и быть. Я просто совершенно не борюсь
за это звание и не знаю, кто его присваивает. Вообще, все это такая чушь!..
«Я – НЕБОГАТЫЙ ЧЕЛОВЕК»
– Сейчас шансон популярен. Статусен даже. Это как-то повлияло на вас?
На вашу востребованность, на заработки?
– Да как-то так случилось в моей жизни, что у меня не было ни резких взлетов, ни,
упаси бог, резких падений. Как-то ровно я иду… Сейчас меньше стало заказников,
корпоративов. И не только у меня, их вообще стало меньше – везде кризис, все ста-
новится дороже, расходов больше. Народ меньше гуляет. Но мы и цены поднимаем.
Ну, раз все становится дороже!
Как меня спрашивают иногда: «А можете подешевле?». Я
говорю: «А что, бензин стал дешевле? Или хлеб? Дешевеют
только ржавые гвозди. Но я же не ржавый». – «Но мы вам
даем сейчас пять концертов!». «Слушайте, – говорю, – я же
не мешок картошки. Вот мешок стоит три рубля, а три меш-
ка – по 2,50»…
– Значит, можете себе позволить. Вы же обеспе-
ченный человек и не стесняетесь об этом говорить.
Показывать свой дом, который многие сочтут шикар-
ным, коллекционную «Феррари», которую не так давно
купили…
– Из тысячи человек каждый второй не будет Шуфутинским,
правда? Поэтому я должен еще больше иметь, еще лучше.
46
1 (197) январь 2020
Должен иметь столько в этой стране, сколько Элтон Джон имеет в своей.
Меня знает здесь каждая собака. Нравятся, не нравятся мои песни жур-
налистам, высокий стиль или низкий – это вопрос вкуса. Я – любимый
страной человек. И чего мне стесняться? Я ничего не украл, не забрал
чужого. Я не спекулирую ничем. Открыто продаю свое умение, свои
способности. И потом, я небогатый человек…
– Знаете, у многих складывается обратное впечатление: уж
кто-кто, а вы!..
– В этом-то и есть моя сила, что у многих складывается та-
кое впечатление. Но я небогатый. Я не могу, как некоторые
мои коллеги, нанять самолет и полететь на нем на концерт,
мне это кажется дорого.
Я не совершаю поступков сумасбродных. Живу
нормальной обеспеченной жизнью, какой и должен
жить…
У меня были разные периоды, и я очень хоро-
шо знаю, что такое бедность. Все свое детство и
всю юность я слышал только одно: у нас нет
денег. «Бабушка, я хочу вот эти ботинки за
18 рублей». – «У нас нет денег». Это я знал
всегда.
Когда повзрослел, стал много трудить-
ся, был руководителем одного из по-
пулярнейших ансамблей в этой стра-
не – «Лейся, песня». Мы собирались
стадионы, на наших концертах выла-
мывали двери. Я тогда хорошо зара-
батывал.
Потом оказался в эмиграции. Без денег.
Мы в кредит покупали дубленки детям, потому
что зима надвигалась, и нам трудно было платить по 25
долларов в неделю, оплачивать этот кредит. Я прошел
все это и знаю, что это такое.
«В АМЕРИКЕ ФАСОВАЛ КАРТОШКУ»
– Эмигрантскую свою жизнь вспоминаете с со-
дроганием?
– Не-е-ет! В Штатах меня вообще ничего не раздражало. Особенно первое время.
Чудесно было, мне все нравилось…
– Но чужой язык, чужая страна, чужие люди. Все, чем ты жил, за что тебя
ценили, осталось там. Ты не можешь найти работу по специальности, а
надо кормить семью. Ломаются люди в такой ситуации.
– Я не ехал туда быть тем, кем был здесь. Я вообще не ехал туда. Я уезжал
отсюда. Большая разница… На самом деле я человек высокой внутренней органи-
зации. Не знаю, как сейчас – все-таки гораздо старше стал, но тогда я мог, если бы
очень захотел, выучить английский язык как следует, пойти в какой-то медицинский
колледж, потом в университет, стать врачом. Или, скажем, сесть за руль большого
грузовика и всю жизнь его водить…
– Это более реальная перспектива – потому что человеку за 30 сложнова-
то, наверное, начинать все сначала.
– Мне было бы не сложно. Через 10 лет стал бы замечательным доктором…
И действительно, когда приехал, я пошел на курсы английского языка. Нам сказа-
ли: с работой поможем, предложим три варианта – если все не устроит, дальше уже
будете искать сами, но с пособия мы вас снимем.
Говорю: «Я музыкант…» – «Да о чем вы? Забудьте. Здесь такие музыканты, такой
уровень!..» – «Но я руководил знаменитым ансамблем, я умею писать аранжировки,
могу в студии работать…» – «Да нет, причем тут аранжировки? – отвечают. – Это
вам надо тогда поступать в консерваторию, заново учиться. Вы лучше научитесь
продавать страховку. Или собирать часы, припаивать детали. Вот это профессия!».
Первая работа, которую мне предложили, была в супермаркете. Нужно было капу-
сту, картошку фасовать в коробки, ставить их на конвейер, который отправлял овощи
на прилавок. Денек так поработал – не понравилось. Потом еще что-то предлагали.
Короче, не выбрал я себе работу, уже должен был соскочить со всех пособий, пере-
йти на вольные хлеба. И вдруг мне говорят: «Вам так повезло,
вы даже себе не представляете! Мы отправляем вас на курсы
электроники!..».
А курсы – это был предел мечтаний. Шесть месяцев, 250
долларов тебе дают в неделю – на них ты можешь жить про-
сто супер! В то время на сто долларов мы набивали тележку
продуктами, еще и с коньячком, и нам на неделю хватало – на
меня, жену и двоих детей.
И вот мне дают курсы электроники. А я тогда только начал
в русском ресторане играть, попалась мне эта работа. Не ахти
какая, но играю в пятницу, субботу и воскресенье, в три-четы-
ре ночи заканчиваю, в пять приезжаю домой. В понедельник –
на курсы. Утренняя молитва (курсы содержала еврейская ор-
ганизация), английский. Потом два часа электроники.
▶ ▶
www.russiantown.com