: phocaBooks : lingua franca : Йона Волах. Дела. Фрагмент. | Page 8

и скачущей, грива чёрных волос развевалась, на ходу она казалась выше
своего роста. Гавриэль Мокед, создатель авангардного журнала и поэтического издательства «Ахшав», выпустивший первые книги Йоны, описывал «“дизенгофских дев” в джинсах, с сильно подведёнными глазами,
рассуждающих про гашиш, Аллена Гинзберга и путешествия автостопом по Европе». Йона добавила к этому «непременному коду» куртку из
чёрной кожи и высокие сапоги. Игаль Сарна пишет: «Из общей богемной среды её выделяла излучаемая ею исключительная интенсивность.
Она напоминала самозаводящийся мотор – доминировала в любом разговоре, непрестанно всех атаковала, избегала интимности даже в отношениях с самыми близкими людьми».
Она продолжала читать запоем всё, что издавалось на иврите, в подвале скрипичного мастера Вайнштейна в Тель-Авиве слушала записи
церковной музыки, любимую ею «Оду святой Цецилии», покровительнице скрипичных мастеров, Генри Пёрселла. Красивые «мифогенные»
имена всегда завораживали её. Визельтир сообщал одному из друзей:
«Яир [Горовиц] пишет, что Йона собирается выйти замуж за молодого
человека по имени Тадеуш. Я подозреваю: уж не из-за его ли имени?»
(Нужно ли добавлять, что назначенная уже свадьба не состоялась, и
уточнять – по чьей инициативе?)
В начале 1963 года Йона перенесла ещё один аборт. Тогда и возник
образ Авессалома. «Если бы этот ребёнок родился, – писала она подруге, – он был бы Авессаломом – царским сыном, теряющим всё». Она
считала себя непригодной для материнства, но отказывалась предохраняться, стремясь исследовать и материнство, и его утрату. После третьего аборта она писала Тадеушу: «Я как-то это люблю… Под наркозом со
мной происходят странные вещи… Это что-то про любовь, про боль,
про жизнь. Когда меня так ранят и режут, я чувствую, что я живая».
Перед самой смертью сорокалетняя Йона сказала в своём последнем интервью: «У меня есть моя жизнь и моя поэзия… а материнское
чувство можно… направлять и на себя. Зачем думать о других? Вот я
обращу любовь на своё тело. Я ни о чём не думала. Моё воображение
превратилось в прибор для выявления реальности. И я обнаружила себя
и ощущала счастье и независимость. <…> Я принимала участие в разнообразных жизнях».
Зимой 1964 года Йона по собственному почину отправилась в иерусалимскую психиатрическую больницу Тальбия и попросила о госпитализации «со свободным режимом». В истории болезни сохранилась запись: «Пациентка Йона Волах… на вопрос, что побудило её обратиться

8 ((0