— Водичка-водичка,— зашептала Каринка,— унеси наши страхи за далекие берега да похорони где бабуля рассказывала, а то мы не помним, чего она там говорила. И сделай так, чтобы мы на концерте выступили лучше всех.
— За Маню еще попроси,— пихнула я ее локтем.
— Да,— спохватилась Каринка,— и чтобы Маня ни разу не сбилась, а то она жаловалась, что плохо выучила пьесу.
Видимо, водичка истолковала наши слова с точностью до наоборот, потому что концерт « удался » на славу— сначала Манюня пиликала на скрипке так, что с потолка кусками сыпалась штукатурка, а потом сестра устроила на сцене форменное светопреставление. Когда ведущий объявил: « Песня „ Мокац невесты“, Комитас, исполняют сестры Абгарян »,— Каринка прыснула.
— Быгага,— покатилась она,— сестры Абгарян!— А что, надо было нас братьями Абгарян объявлять?— прошипела я.
Мы вышли на сцену, аккомпаниатор взял аккорд, Каринка открыла рот и сорвалась в смех. Пока я драла глотку, пытаясь изобразить двухголосное пение, сестра корчилась от хохота, уткнувшись мне в спину.
Слушатели ликовали, бешено хлопали и требовали исполнения на бис. Я старалась не глядеть в зал— во втором ряду, поджав губы, сидела Ба.
— Никогда больше не выйду петь с тобой,— рыдала потом за кулисами я.— А нечего объявлять меня сестрами Абгарян,— оправдывалась Каринка.
Ба после концерта назвала нас дегенератками и сказала, что это самый большой публичный позор, пережитый ею за всю жизнь.
Поэтому, когда мама пошла жаловаться воде, мы с сестрой переглянулись и пожали плечами. Каринка быстро соорудила из хлеба, ломтика брынзы и поджаристого омлета бутерброд и украсила его перьями зеленого лука.
— Видала красоту?— повертела она бутербродом у меня перед носом.— Можно подумать!— фыркнула я. Гаянэ, нахохлившись, сидела над своей тарелкой. К омлету она не притронулась.— Ты чего не ешь?
— Я просто рассказываю омлету свои горя,— объяснила она.— Сначала рассказала, как меня в садике Ася за волосы три раза пребольно дернула, а сейчас рассказу, как Каринка громко хрыпела и не давала нам спать. А потом поем.
— Сама ты хрыпишь, понятно? А я храплю!— надвинулась на нее Каринка.