Narine_Abgaryan_Manyunya_Pishet_Fantystichesky_Roman Манюня пишет фантастЫческий роман | Page 210

А когда дядя Миша уехал после перерыва обратно на работу, мы пошли к нам. Ба не
терпелось обстоятельно обсудить с мамой сегодняшнюю новость, а мы с Маней горели
желанием дождаться моего папу и вылечить-таки пурдикулез. Правда, после обеда все
синктомы прошли, и я Мане честно призналась, что у меня больше не урчит в животе и не
чешутся пятки.
Манюня сначала расстроилась, а потом снова воспрянула духом.
— Там посмотрим, — обрадовала она меня. — Пурдикулез — такое заболевание, что
после обеда исчезает, а потом возвращается. Но ты не волнуйся, хоть здоровье у тебя и не
очень, но пурдикулез мы тебе обязательно вылечим!
Домой мы не пошли, остались во дворе. Нужно было найти Каринку и рассказать ей о
страшной напасти, которая постигла меня. Найти сестру в нашем просторном дворе легко
и просто — надо просто идти на шум. Так уж сложилось исторически, что в эпицентре
любого мало-мальски уважающего себя шума всегда находится моя сестра.
Вот и сейчас, безошибочно вычислив, что крики и ор раздаются из-за дальних гаражей,
мы пошли в том направлении. Чем ближе мы подходили к гаражам, тем явственнее
становились голоса.
— Ааааааа, — орал Рубик, — аааааа!
— Тридцать девять! — считала Каринка. — Сорок!
— Поклянись, и она тебя отпустит, — раздавались взволнованные голоса детворы.
— Ааааааа! И! — упрямо на одной ноте орал Рубик. — Дураааа!!!
— Сорок три! Сорок четыре! — звонко чеканила сестра.
— Бьет она его, что ли? — дернула меня за рукав Манька.
Мы побежали. Надо было остановить Каринку, пока она не убила Рубика с концами.
Потому что Рубик хоть мальчик и противный, но все равно его жалко. Пусть живет.
Сначала мы наткнулись на заплаканную Маринку из тридцать восьмой.
— Что тут творится? — выдохнула я.
— Поделом ему! — разревелась Маринка еще пуще.
— Вижу, что поделом. А чего натворил-то?
Маринка не успела ответить, детвора расступилась, и мы наконец увидели, что же такое
ужасное вытворяет Каринка с Рубиком. В принципе, ничего ужасного она с ним не
вытворяла, просто завернула руку за спину и не отпускала. Рубик всячески лягался и
пытался вырываться, но Каринка сильнее закручивала ему руку, и тогда Рубик начинал
выгибаться и орать: «Ааааааа! Дура!»
— Пятьдесят! — немилосердно отсчитывала Каринка. — Пятьдесят один. Оторву руку!