— Шкодливостью вы, конечно же, в Сару,— показывала Ба нам фотографию маленькой щекастой девочки в пышном меховом берете.
— Кто это мы?— встрепенулась я.— Все вы, а ваша Каринка— в особенности,— хмыкнула Ба.
— Ба, а чего это ты так говоришь, если они нам не родственники?— тоненько захихикала Манька.
— А и верно,— рассмеялась Ба.— Это я по инерции. Лишний хороший человек никому не помешает. А уж целая семья— тем более.
От нахлынувших эмоций у меня защипало в носу. Очень уж приятно слышать от Ба слова похвалы в адрес моей семьи!
— Слухом ты в нашего Мойшу,— меж тем рассказывала Ба Мане, водя пальцем по фотографии с надписью в левом углу « Ялта, 1913 годъ ». С фотографии на нас глядел худенький невообразимо кучерявый юноша с ввалившимися щеками и висками и воинственно торчащим кадыком.— Хороший был мальчик, жаль, умер от туберкулеза.
— Ба, а у меня нет туберкулеза?— заволновалась Маня.— А то, может, я в этого Мойшу не только слухом пошла, но и туберкулезом?
— У тебя не туберкулез, а педикулез. Сиречь вошки, ясно? И не отвлекай меня от воспоминаний!— отмахнулась Ба.
— Ба, а можно я еще разочек тебя отвлеку?— Манька трогательно сложила ладошки на груди.— Ну пожалуйста, ну самый последний разочек!!!
— Можно.— А что такое пурдикулез?— Чтоооо?
— Я прям сейчас придумала страшное заболевание, называется пурдикулез, но не знаю, что это такое. А ты знаешь?— И Манюня выжидательно уставилась на Ба.
— Мария! Я тебе мигом организую пурдикулез, если ты и дальше будешь морочить мне голову, ясно?— вскипела Ба.— Вон, Наринка сидит тихой мышкой и не перебивает меня! Тебе что, сложно две секунды помолчать?
— Наринка молчит, потому что она не придумала такого страшного заболевания!— обиделась Манька.— И вообще две секунды помолчать и я могу. Но как можно молчать, когда в мире такие жуткие дела творятся?
Ба отложила альбом и сложила руки на груди:— И какие такие жуткие дела в мире творятся?