Иногда к нам на поклон приходила мелочь из пятого отряда, семилетние девочки и мальчики. Каринка великодушно посвящала их в краснокожих охотников и отправляла за добычей. Охотники, сделав символический круг по лагерю, возвращались, сгибаясь под тяжестью невидимой ноши.
— Чего приволокли?— ворчала я тоном Ба.— Медведя( кабана, лося)!— Положите туда, в угол, будет вам сегодня жаркое!
Когда взмыленные индейцы возвращались после тяжелого боя, я первым делом кормила их « ужином ». А потом, подкрепившись, они скрупулезно казнили всех пленных и дезертиров. Казнью, само собой, руководила Чингачгук Абгарян.
Несмотря на богатую событиями жизнь, мы с нетерпением ждали воскресенья— домой хотелось ужасно. Но в очередной переговорный день мама огорошила нас известием, что приехать они не смогут.
— Девочки, папа с дядей Мишей уезжают завтра в Шамхор.— Зачем?— У дяди Миши однокурсник умер, понимаете? И им надо ехать на похороны.
На мой вопрос, а нельзя ли умершего однокурсника похоронить не в воскресенье, а, например, в понедельник, мама возмутилась:
— Наринэ, ну что ты такое говоришь?! У людей большое горе, страшное горе!
— У нас тоже горе,— вырвала у меня трубку Манька,— Тетьнадь, у нас тоже страшное горе! Мы домой хотим!
— Девочки, миленькие,— вздохнула мама,— потерпите до следующих выходных. Я вам обещаю, что к родительскому дню мы обязательно к вам выберемся!
Это было уже слишком! Остаток дня мы провели в унылых раздумьях и даже чуточку всплакнули. Ладно, не чуточку, а вполне себе конкретно. И пока мы с Манькой орошали окрестности нашего домика потоками горьких слез, Каринка сидела, нахохлившись, на своей кровати и смотрела в одну точку.
— Небось снова что-то замышляет,— причитала Манька, заглядывая в окно.
— Ага,— кивала я. Задумчивое выражение Каринкиного лица ничего хорошего не предвещало. Если сестра долго молчала, уставившись в одну точку, то это заканчивалось какой-нибудь катастрофой вселенского масштаба. Мы старались в такие минуты не отвлекать ее— в раздумьях она была раздражительной донельзя и легко могла покалечить нас одной левой.
К тому моменту, когда мы выплакали годовой запас слез, у Каринки созрел план.— Пойдем, поговорить надо,— вышла она из домика.