Narine_Abgaryan_Manyunya_Pishet_Fantystichesky_Roman Манюня пишет фантастЫческий роман | Page 101

Однажды прекрасным июньским утром мы сидели в беседке нашего двора и наводили
марафет. Мы — это Маринка из тридцать восьмой, Манюня и мы с Каринкой. То есть мы
с Манюней и Маринкой наводили марафет, а сестра мастерила рогатку. Маникюр и
прочие девчачьи забавы она не особо жаловала, поэтому периодически косилась на нас и
выдавала презрительное «пф!».
Двор пустовал: детей на летние каникулы разобрали бабушки, а Рубик вообще уехал в
Кисловодск. «Небось нервы лечить», — подумала я, покосившись на сестру.
Каринка откровенно скучала. Терзать было некого. Она стоически терпела наш щебет «ни
о чем» и, чтобы не терять навыки, периодически задирала то меня, то Маньку. Мы
великодушно ее прощали, потому что понимали — Каринка в печали.
— Через неделю поедем в лагерь, и ты сразу придешь в себя. Детей там много, будет кого
мучить, — утешала ее Манюня.
Сестра основательно готовилась к поездке. Сегодня она мастерила третью по счету
рогатку. Две другие уже лежали на дне нашего чемодана, для отвода глаз завернутые в
папины старые семейники.
— Этой рогаткой я буду брать на мушку вожатых, — сопела сестра, обматывая рукоятку
медицинским пластырем, сворованным в домашней аптечке.
Пока Каринка строила апокалипсические планы насчет своего досуга в лагере, мы, по
очереди заглядывая в осколок раздобытого на помойке зеркала, наводили марафет.
Сначала густым слоем размазали по лицу Сонечкину присыпку, потом нанесли на веки
серебрянку, которую своровали из мешков, наваленных в тамбуре четвертого подъезда.
Рабочие добавляли ее в какую-то смесь и закрашивали батареи в подъезде. Баратеи
намертво схватывались металлическим сиянием и несколько недель отчаянно смердели на
все четыре стороны. Сами понимаете, пройти мимо такой красоты мы не могли, поэтому
воровато отсыпали несколько горстей в оперативно подставленный Маринкин подол. И
теперь интригующе отсвечивали в пространство сероватыми веками и бровями.
Потом Манька жестом фокусника достала из кармана кулечек из фольги.
— Видали? — повертела она у нас перед носом.
— А что это? — затрепетали мы.
— Вот! — Она торжественно развернула кулек. Мы уставились на какой-то небольшой
коричневый брусочек.
— Это помада? — Мы не поверили глазам своим.
— А то! Я бы розовую взяла, но ее совсем мало осталось. Зато коричневая новая, у нее
ого-го какая длинная эта… ну, эта штуковина, которая выдвигается, когда крутишь тюбик.
Помада, в общем. Я отрезала ножом кусочек и завернула в фольгу. Ба ни за что не
заметит.
— Какая ты молодец! — обрадовались мы. Манька довольно засопела.