28
ВСТРЕЧА
MY WAY ОКТЯБРЬ
апломба – как само собой разумеющееся. И в это же время наши, российские
критики приезжали ко мне на интервью и задавали детские вопросы типа: как вы
храните скрипки? А нужно ли их протирать? И это происходило перед эпохаль-
ным концертом, когда в руках великого скрипача современности Пинхаса Цукер-
мана и Джессики Линненбах были две скрипки дель Джезу!
«ЗНАЕТЕ,
СКРИПКА – ЭТО
ОЧЕНЬ ХИТРАЯ
ШТУКА. У ТЕБЯ
МОЖЕТ БЫТЬ
ОТЛИЧНАЯ
ТЕХНИКА
И ШКОЛА, НО ТЫ
НЕ ДОБЬЕШЬСЯ
ВЫСОЧАЙШИХ
РЕЗУЛЬТАТОВ, ЕСЛИ
ТЕБЕ НЕЧЕГО
СКАЗАТЬ»
А может, дело не в прессе, а в утрате интереса к скрипке и скрипачам?
На этот счет у меня есть любимая история о конкурсе королевы Бельгии Елиза-
веты в Брюсселе. Сразу после Второй мировой, когда этот конкурс возобновился,
Елизавета отправила телеграмму Сталину с просьбой посодействовать участию
также и русских скрипачей. Резолюция Сталина его культурным управленцам, по-
мимо всего прочего, содержала указание: «обеспечить победу». После решитель-
ных действий со стороны властей от СССР на конкурс были отправлены Леонид
Коган и Михаил Вайман. Они, соответственно, и получили 1-ю и 2-ю премии. Во
всей этой истории мне интересно вот что: правительство в это время занимается
атомным проектом. Кажется, при чем тут скрипичный конкурс? Почему в нем
важна была победа? Лично мне кажется, что многие понимали одну простую вещь:
та страна, где живут музыкальные гении, не может быть ядерной мишенью. Куль-
тура важна цивилизационно – она выше всех других вопросов и проблем.
А вам не кажется, что классика и высокая культура особенно расцветают
там, где имеется властная вертикаль?
Не уверен. Взять, например, США: там в Метрополитен-опере нет проходных
постановок.
Но там уже не политическая, а, скорее, бизнес-вертикаль. Я бы по-другому
выразился: высокая классика есть там, где есть элита.
Мне кажется, что речь не об элитах, а о ценностях в обществе. Вот еще одна знаме-
нитая история: когда на первом конкурсе Чайковского все шло к тому, чтобы дать
первую премию американцу Вану Клиберну, начали звонить Хрущеву с вопросом:
«Что делать, кому отдавать?» А тот ответил: «Раз он лучше всех, ему и отдавайте».
Возможно, это только легенда, но в ней есть важный урок: авторитет страны в том,
что любой творческий конкурс в ней справедлив. И вновь я повторяю свой люби-
мый тезис: сверхзадачей государства является поддержание культуры, а все осталь-
ное – вещи преходящие. И вот я узнаю о странной ситуации: во время одного из
недавних конкурсов Чайковского скрипачам не хотели выдавать скрипки из госкол-
лекции. Это меня страшно возмущает, я этого решительно не понимаю.
А я, откровенно говоря, не понимаю, почему скрипач не может сыграть на
своей скрипке, на которой он учился?
Это вопрос качества инструмента. Конечно, учиться можно на самом простом
и дешевом. Но чтобы добиться артистического звука в огромном зале, нужен каче-
ственный, а значит, дорогой инструмент. Откуда он может взяться у начинающего
исполнителя? Игра на учебном и на высококлассном инструментах – это как небо
и земля. Когда я давал свои скрипки уже взрослым солистам, я вдруг слышал:
«Теперь понятно, зачем Паганини писал двойные флажолеты!» На ординарной
скрипке это просто не прозвучит.
И все же я вернусь к вопросу: где сегодня звезды скрипки? Есть ли новое поколе-
ние гениальных музыкантов?
Знаете, скрипка – это очень хитрая штука. У тебя может быть отличная техника
и школа, но ты не добьешься высочайших результатов, если тебе нечего сказать.
К нам на конкурс однажды приезжал ныне уже умерший Михель Швальбе, вели-
кий скрипач. В свое время он был концертмейстером Герберта фон Караяна.
И на всех прослушиваниях он делал довольно много записей о каждом конкур-
санте. Я не выдержал и поинтересовался, что же он такое пишет. Оказывается,
он записывал свои чисто личные впечатления о каждом из участников – создавал
их психологические портреты. Для него победителем был тот, у кого была видна
хар изма, характер. Сегодня с этим проблема: есть ли сейчас личности, которые
понимают свою миссию? У меня пока нет ответа на этот вопрос.