ВСТРЕЧА
MY WAY НОЯБРЬ | 11
Китай сегодня заявляет о себе все громче и громче. Но много ли мы знаем
о нашем соседе? Насколько мы близки и похожи, как нам взаимодействовать,
каких ошибок избегать – об этом MY WAY расспросил востоковеда, профессора
Высшей школы экономики Алексея Маслова. БЕСЕДОВАЛА | Л ЮДМИЛА Б УРКИНА
В
В этом году отмечается 70 лет КНР – и столько же установлению дипотно-
шений между нашими странами. За эти годы было много разного: от любви
до неприязни. А что между нами сейчас – стратегическое партнерство?
Безусловно. Но стратегическое партнерство Китай имеет и с массой других стран,
в том числе и с США. У России и Китая все чуть-чуть иначе. Во-первых, и Россия,
и Китай считают, что они – две такие крупные цивилизации – недопоняты в этом
мире, недопонята их роль – культурная, политическая и экономическая. Во-вторых,
обе страны считают, что существующий мир – экономический и политический –
создан без активного участия России и Китая. При этом Китай вошел в западную
экономическую систему и успешно строит на этой основе свою. Россия же, скорее,
отдаляется от общих трендов и пытается найти свой путь. В-третьих, сегодня и Рос-
сия, и Китай думают над будущей конфигурацией мира. И они научились беседо-
вать так, чтобы не задевать ключевые интересы друг друга.
Значит, наши отношения сегодня стабильны?
Да. Вопрос, что будет через 20–30 лет. Сегодня отношения между странами – это
отношения между лидерами двух стран. В Китае очень беспокоятся, а что будет
после ухода Путина. Поэтому мы сейчас заключаем много договоров, которые
идут до 2030 года и дольше, – чтобы показать, что мы готовы сотрудничать очень
стабильно. Мне кажется, что со стороны обеих стран присутствует и фактор обма-
нутых ожиданий. В 2014–2015 годах многие российские бизнесмены устремились
в Китай, думая, что он компенсирует все потери на Западе. Но этого не произо-
шло, потому что Китай, честно говоря, этого и не обещал. Мы создали концепцию
разворота на Восток, которая просто не сработала. С другой стороны, и Китай
почему-то думал, что Россия сейчас откроет прямой доступ на свой рынок без
каких бы то ни было ограничений. Но и этого не произошло. Так что сейчас про-
исходит, на мой взгляд, рационализация отношений.
Речь идет о чистой прагматике?
А у китайцев всегда была чистая прагматика. Не только по отношению к России.
У Китая есть своя повестка дня. Там, где Россия вписывается в нее, идет активное
и позитивное сотрудничество. Китай, например, готов вкладывать деньги туда, где
он предполагает очевидную отдачу: в нефтегазовые комплексы, в добычу, пере-
возки, дороги, дорожную инфраструктуру. Многим до сих пор кажется, что в Китае
есть некие «неоприходованные» деньги, которые просто ждут своего инвестора,
но это не так. Прежде чем выходить на китайский рынок, нужно провести серьез-
ный анализ. И вот здесь нам не хватает экспертизы – не профессионально, а коли-
чественно. Позиционируя себя как евроазиатская держава, мы не подготовились
к работе с Азией. Мы мало представляем себе конкретику этого региона.
Наверное, есть и существенные ментальные различия между нами?
Конечно. Христианское общество, к которому мы принадлежим, – неважно, явля-
ется человек верующим или нет, – базируется на некоем внутреннем «менторе»,
который говорит нам: это нельзя, это хорошо, это плохо. Например, обманывать
нельзя. Никого – ни своего, ни чужого. В Китае немного другая история. Здесь
не сложилось понятия единого бога, монотеизма. И в этом плане в Китае всегда
первична лояльность по отношению к представителю своей культуры и своему
государству. То есть китаец китайца может обмануть, но обычно это не принято.
И не только потому, что это плохо. А потому, что между собой общаются не два
человека, а два клана, две группы, – то есть это больше, чем личностное общение.
Когда же на Китай выходит европейский или российский бизнесмен…
29