MY WAY ART I МАЙ 47
люди показались им не более чем миражом . Один был сержантом , ему оставалось три месяца до дома . Говорили , что он уже купил себе и « парадку », и значки , и даже хвастался бабой , которая его будто бы дождалась … Второго он взял , чтобы нести персики . У него был вещмешок и большая коробка из-под сухпая . Хватились их на вечерней поверке , но до утра ни ротный , ни замполит не решились вывести людей на поиски – боялись засады . Все еще помнили случай с третьей ротой … В полк сообщили утром , и через час пришло подкрепление . Растянувшись в цепь , они шли между деревьев , касаясь плечами склоненных под тяжестью персиков веток . Большие плоды мягко падали в черную траву и лежали в ней бордовыми шарами , как елочные украшения из папье-маше . Они быстро приседали , совали персики за пазуху и шли дальше . Мягкие плоды давились о живот и « хэбэ », липкий сок стекал в трусы , на гимнастерках расплывались темные пятна . Осы то и дело замирали в нескольких сантиметрах от живота , а затем начинали описывать круги и пикировали на ткань . Одна-таки тяпнула его в тыльную сторону ладони . Разнесло и ладонь , и запястье . Вечером фельдшер покачал головой , поставил укол и выдал освобождение от всех нарядов и караулов на два дня . Два дня , как на курорте , – счастье … Из двоих нашли только одного , с коробкой и вещмешком . Он лежал на краю рощи в высохшем арыке под листьями и травой . Никто бы и не заметил его , если б не взводный . Он споткнулся о ботинок . Парню повезло : его просто зарезали . Наверное , « духи » решили , что сержант – важная птица , и взяли его в горы . А может , засыпали листьями где-нибудь подальше , и они просто не смогли его найти ? Кто знает ? Мираж … Мякоть грецких орехов была влажной и слегка горчила . По углам , где стояли часовые , земля внизу была густо усыпана скорлупой . При желании ротный мог бы наказать часовых гауптвахтой , ему бы только взглянуть на их синие от кожуры орехов пальцы и ладони . Но их не наказывали , потому что пост есть пост : здесь другие законы , и у ротного никто не висит над душой – сам себе барин : охотится на козлов , варит самогон , при случае шманает машины « бачей » на дороге ; нет ни строевых смотров , ни торжественных маршей , а наряды по кухне после полка больше похожи на детскую забаву – подумаешь , за несколько минут выдраить с песком баки да черпаки , а потом лежать около арыка , смотреть на чересчур голубое небо с едва видимыми облаками или дремать , чувствуя , как теплый ветер приятно касается лица … Он протиснулся в щель между дверью и стеной . Затвор одного из автоматов царапнул о камень . Луна была такой яркой , что , оказавшись снаружи , он тут же сощурился и скользнул в тень дерева . Орех сорвался с ветки , шумно пробил листву и утонул в белой пыли . « Как в воду канул », – подумал он и зашагал по дороге , натянув ремни автоматов на плечах , чтоб не бренчали . Уже не боялся ни лунного света , ни часовых на башнях за спиной . Ноги по щиколотку тонули в пыли . Он шел медленно , внимательно глядя на дорогу , – пытался увидеть мины . Но в тонкой , почти призрачной пыли , которая поднималась вслед за ним небольшими белесыми облаками , ничего нельзя было разглядеть . Саперы здесь не работали . Ну а вдруг « духи » понатыкали под пылью мин « лягушек », пока они там спали на своих постах ? Говорили , что такая мина , если на нее наступишь , сначала подпрыгнет до живота , а уж потом загасит всех на несколько метров вокруг , поминай как звали ! Нет , он должен был идти медленно , мелкими шагами , смотреть под ноги и стараться не наступать на пятки , как ходит японская женщина в узком кимоно . Пятки давно потрескались и болели , да еще гвозди вылезли крохотными шляпками внутрь ботинок , расцарапывая трещины в кровь , но он не обращал на такие мелочи внимания , да и кто из них обращал ? Главное – цел пока . Неожиданно тихо рассмеялся , потому что подумал о врагах , чьи автоматы сейчас висели у него за спиной . Он представил себе их растерянные , испуганные лица , бегающие глаза , выступивший на лбах холодный пот . Они бормочут себе в оправдание что-то жалобное , а рот взводного кривится , и он хлестко бьет их по щекам своей маленькой рукой с кольцом на безымянном пальце . При желании он мог бы забрать оружие отделения , но не сделал этого – пожалел пацанов своего призыва , взял только у тех , кто крепко попортил ему крови за полгода , ну и свой АКС , конечно , – по два автомата на каждом плече . Растяжку чуть выше щиколотки он почувствовал слишком поздно – проволока натянулась , дрогнула , раздался щелчок , и тут же с обочины дороги одна за другой с воем стали вылетать ракеты . Едва взлетев , они плюхались в пыль и светились в ней зелеными , красными и желтыми огнями , напоминая гигантских светляков . Он успел прыгнуть с дороги в кусты до того , как все ракеты вылетели из тубы сигнальной мины . Тугие ветки хлестнули его по лицу , и он почувствовал , как зажгло правую щеку , поползла по шее капля крови . Зная , что оставаться рядом с дорогой нельзя , он рванулся вперед . Кустарник затрещал . С поста раздалось запоздалое : « Дрешт !», и тут же воздух вспорола длинная пулеметная очередь . Стреляли с северной башни , с той самой , на которой всегда стоял он . Он услышал , как пули роем пронеслись высоко над головой и осыпали листву с ветвями где-то далеко впереди . Следующая очередь была короче и точнее . Пули подняли столбы пыли на дороге и обочине , там , где все еще тлели сигнальные ракеты . Он пополз вперед . Автоматные стволы за плечами через панаму больно тыкались в затылок . Он скинул оружие и потянул его за ремни по траве . К пулемету с