Оперный певец
(баритон)
Выдающаяся
оперная певица
(сопрано)
Дмитрий
Хворостовский
«Дон Карлос» стал моей шестой оперой Верди, говорят,
я их коллекционирую. Риголетто, что я спел в 2000-м,— был самой сложной партией. Симон Бокканегра, в прошлом году,—самой красивой. Я люблю петь Верди. Мне кажется, он и итальянская музыка гораздо удобнее для моего голоса, чем музыка на
другом языке и в другом стиле. Это то, на чем я вырос. Когда я
маленьким мальчиком слушал музыку Верди, и великие итальянские певцы пели «Аиду» или «Отелло», я мечтал, что я когдалибо стану оперным певцом и буду петь в чем-то вроде театра «Ла
Скала» или «Метрополитен-опера». Мы все знаем, что Верди сам
был баритоном, и именно поэтому он написал, пожалуй, наиболее замечательную музыку именно для баритоновых партий.
Все величайшие баритоны в мире пели Верди. Я всегда думал,
что в один прекрасный день стану типичным вердиевским баритоном, которым и стал. И я действительно счастлив.
Монсеррат Кабалье
Помню, перед премьерой «Бала-маскарада» в «Ковент-Гарден» я отправилась в музыкальный магазин. Села там на пол и копалась в дисках. Мимо проходили люди, и я услышала, как кто-то сказал: «Боже, ведь она через 3 часа поет в опере!». Меня всегда удивляло, что кто-то волнуется перед спектаклем, нервничает, забившись в
угол. Я всегда продолжаю жить обычной жизнью. А вот что для меня
всегда было испытанием, так это время после окончания спектакля.
В фойе, скажем, Метрополитен, приходилось отвечать на разные вопросы, и отвечать интересно, не повторяться. В конце концов, ужин я
пропускала. За спектакль, как правило, я прощаюсь с пятью-шестью
килограммами. Хотя, наверное, глядя на меня, в это плохо верится.
Как и в то, что я убежденная вегетарианка со стажем. Но вес для
меня никогда не был проблемой: певцу важно держать диафрагму, а
для этого нужны объемы. В худеньком теле все это негде разместить.
Зубин Мета
Почётный дирижёр
Фестиваля
«Флорентийский
музыкальный май»
MusicuM # 1
Разумеется, музыка Верди — это классика. И тот, кто может
петь Верди, должен достичь определенного уровня мастерства. Надо
пропевать каждую ноту в точности, как написано в партитуре. Никакой самодеятельности. Моя самая большая любовь — это «Аида»,
которую я называю «ночной оперой». И, конечно, «Травиата» — мой
европейский дебют 1964 года. С уверенностью могу сказать, что экспертом по Верди считается публика в «Ла Скала». Но не думаю, что
они разбираются в музыке лучше, чем все остальные. Еще мне очень
близок «Отелло», опера, которую он написал в конце жизни. Там не
так много арий, собственно, у главного героя классической арии нет
совсем. Верди оставил ему только небольшой монолог в конце 3 акта,
большую часть оперы Отелло страдает, говорит, ходит и причитает.
Это очень удобно, если ты хочешь показать свои актерские способности. Однажды я дирижировал «Отелло» с Джоном Викерсом, так вот
он трактовал этого героя как одержимого убийством — и практически
насиловал несчастных Дездемон на сцене. Некоторые показывали мне
потом свои синяки. Доминго наоборот, много пел и мало актерствовал.