FEATURES
one advanced more than the other, she seated
herself down and cowered together. Her little
feet she had drawn close up to her, but she grew
colder and colder, and to go home she did not
venture, for she had not sold any matches and
could not bring a farthing of money: from her
father she would certainly get blows, and at
home it was cold too, for above her she had only
the roof, through which the wind whistled, even
though the largest cracks were stopped up with
straw and rags.
Her little hands were almost numbed with cold.
Oh! a match might afford her a world of comfort,
if she only dared take a single one out of the
bundle, draw it against the wall, and warm her
fingers by it. She drew one out. «Rischt!» how it
blazed, how it burnt! It was a warm, bright flame,
like a candle, as she held her hands over it: it
was a wonderful light. It seemed really to the
little maiden as though she were sitting before a
large iron stove, with burnished brass feet and a
brass ornament at top. The fire burned with such
blessed influence; it warmed so delightfully. The
little girl had already stretched out her feet to
warm them too; but--the small flame went out,
the stove vanished: she had only the remains of
the burnt-out match in her hand.
She rubbed another against the wall: it burned
brightly, and where the light fell on the wall, there
the wall became transparent like a veil, so that
she could see into the room. On the table was
spread a snow-white tablecloth; upon it was a
splendid porcelain service, and the roast goose
was steaming famously with its stuffing of apple
and dried plums. And what was still more capital
to behold was, the goose hopped down from
the dish, reeled about on the floor with knife and
fork in its breast, till it came up to the poor little
girl; when--the match went out and nothing
but the thick, cold, damp wall was left behind.
She lighted another match. Now there she was
sitting under the most magnificent Christmas
tree: it was still larger, and more decorated than
12
missLINGVA / Winter, 2015
ной спички, не выручила ни гроша — отец
убьет ее! Да и не теплее у них дома! Только
что крыша над головой, а ветер так и гуляет
по всему жилью, несмотря на то что все щели
и дыры тщательно заткнуты соломой и тряпками. Руки ее совсем замерзли. Ах! Одна крошечная спичка могла бы согреть ее! Если бы
только она смела взять из пачки хоть одну,
чиркнуть ею о стену и погреть пальчики! Наконец она вытащила одну. Чирк! Как она зашипела и загорелась! Пламя было такое теплое,
ясное, и, когда девочка прикрыла его от ветра
горсточкой, ей показалось, что перед нею горит свечка. Странная это была свечка: девочке чудилось, будто она сидит перед большою
железною печкой с блестящими медными
ножками и дверцами. Как славно пылал в ней
огонь, как тепло стало малютке! Она вытянула
было и ножки, но... огонь погас. Печка исчезла, в руках девочки остался лишь обгорелый
конец спички.
Вот она чиркнула другою; спичка загорелась,
пламя ее упало прямо на стену, и стена стала вдруг прозрачною, как кисейная. Девочка
увидела всю комнату, накрытый белоснежною скатертью и уставленный дорогим фарфором стол, а на нем жареного гуся, начиненного черносливом и яблоками. Что за запах
шел от него! Лучше же всего было то, что гусь
вдруг спрыгнул со стола и, как был с вилкою
и ножом в спине, так и побежал вперевалку
прямо к девочке. Тут спичка погасла, и перед
девочкой опять стояла одна толстая холодная
стена.
Она зажгла еще спичку и очутилась под великолепнейшею елкой, куда больше и наряднее,
чем та, которую девочка видела в сочельник,
заглянув в окошко дома одного богатого купца. Елка горела тысячами огоньков, а из зелени ветвей выглядывали на девочку пестрые
картинки, какие она видывала раньше в окнах
магазинов. Малютка протянула к елке обе ручонки, но спичка потухла, огоньки стали подниматься все выше и выше и превратились в