Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и
топор, вышел во двор и сел в сани:
- Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
- Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
- Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, сани, в
лес...
Сани сами и поехали в ворота, да так быстро - на лошади не
догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу
помял, подавил. Народ кричит: "Держи его! Лови его!" А он,
знай, сани погоняет. Приехал в лес:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - топор, наруби
дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами
вяжитесь...
Топор начал рубить, колоть сухие дрова, а дровишки сами в
сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору
вырубить себе дубинку - такую, чтобы насилу поднять. Сел на
воз:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - поезжайте, сани,
домой...
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу,
где давеча помял, подавил много народу, а там его уж
дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, дубинка,
обломай им бока...
Дубинка выскочила - и давай колотить. Народ кинулся прочь, а
Емеля приехал домой и залез на печь.