14 | LA & S |
и наблюдает за каждым твоим движением. Он крикнет « Стоп!», его крик перекроет все тактильные ощущения, все интегралы, мелодии, и ты остановишься.
Этой очень приблизительной метафорой я хотела, читатель, поместить тебя на место мозга, назовём его господином М. Этот обладатель мощнейшего интеллекта, тем не менее, нуждается в друге. Почему бы этим другом не оказаться сознанию? Конечно, этот друг не всегда будет кричать: иногда он будет молча и восхищённо наблюдать за гениальными экзерсисами господина М., иногда он будет с упоением рассказывать ему об окружающих его красотах, порой упрятывая наиболее уродливые проявления реальности за своим красноречием. Он будет делать всё, чтобы господин М. как можно более комфортно чувствовал себя в сложном нестабильном мире и мог вершить свои великие дела: сочинять стихи, перебрасывать дофамин, овладевать тайнами всевозможных наук …
Ярым приверженцам эпифеноменализма, утверждающим, что отдергивание руки от горячей поверхности строго детерминировано активностью нейронов и не нуждается в таком « довеске », как субъективное переживание боли, стоит задуматься: а что если отдергивание руки невозможно без этого довеска, что этот довесок – важнейшее звено во всей цепочке событий существования организма?
Помимо прямого влияния на поведение организма, в качестве иных свидетельств адаптивной функции сознания нейробиологи и психологи рассматривают эксплицитную память, дополнение к имплицитной, основанной исключительно на бессознательных механизмах.
Наш господин М. может прекрасно усвоить координацию движений при беге, но его верный друг подскажет ему, что, возможно, в каких-то ситуациях только бега будет недостаточно и можно, памятуя о соответствующих образах из прошлого опыта, изобрести колесо.
Наконец, ещё раз подумай, читатель, над тем, с каким большим объёмом информации работает господин М. и прекрасно с этим справляется. Благодаря чему? Опять же, его друг помогает ему организовать многомодальные потоки поступающих сведений с помощью репрезентаций. Посмотри на текст перед собой, читатель! Нет, не читай его, посмотри! Вглядись в эти странные изгибы чёрного цвета. Как их много, какие они разнообразные. Не кажется ли тебе, что обрабатывать каждый значок – нет, даже не значок, а каждую завитушку – очень тяжело? Ты видишь « т », « я », « ж », « е », « л », « о »? Или « тяжело »? Или « очень тяжело »? Друг господина М. вручил ему замечательный инструмент, с помощью которого он больше не должен тратить своё могущество на мизерные завитушки – он оперирует словами, предложениями. Он оперирует лицами. Он оперирует аккордами. Он оперирует абстракциями.
Напоследок расскажу тебе один курьёзный случай. Когда-то мой господин М. не принимал авангардную музыку. Он был воспитан на Бахе, Моцарте, группах ABBA и Muse. Он был открыт всему новому, но авангардную музыку он не понимал. По зову долга ему пришлось погрузиться на продолжительное время в эту пучину беспорядочных звуков. Преисполненный скепсиса, он забыл, что рядом с ним его друг, который незаметно создал для него необходимые репрезентации. Каково было удивление
14 | LA & S |