14 | LA & S |
Другое направление самиздата, правозащитное, вспыхнуло на стыке политики и литературы; речь идет об освещении самиздатом репрессивных процессов по отношению к независимой литературе. Здесь важны прежде всего два текста: запись общего собрания московских писателей 1958 года, где поносили Пастернака, и запись процесса над И. Бродским в 1964 году, сделанная Фридой Вигдоровой. Оба текста, особенно последний, разлетевшийся по стране тысячью копий, основали фундамент для диссидентской правозащитной деятельности. Но эта история заслуживает отдельного внимания.
В конце 80-х разворачивается перестройка, и железный занавес постепенно истончается; в условиях такого проветривания сникает самиздат. И дело далеко не в том, что разрежается конденсация независимой литературы и становится меньше голосов; наоборот, самиздатовских изданий тогда было даже больше, чем официальных. Но распространение их уже не карается, и разрушается сам механизм самиздата, его суть: читатель перестает быть издателем и только пользуется поступившим к нему в руки текстом. Авторы уже могут издавать себя достаточным тиражом сами.
Андеграунд, разумеется, никуда не исчез: голоса по-прежнему звучат, только выражение принимает другие формы. И в то время как в советское время голосу личности приходилось преодолевать кокон идеологии, в хлынувшем постмодерне ему приходится сохранять себя и пробиваться сквозь многочисленные потоки информации.
Николай Глазков КОЛОКОЛА
Нам, по сравненью с современной новью, Ужасным кажется средневековье. Однако и в монастырях угрюмых Колокола имели форму рюмок.
Они звенели так же как фужеры: По будням редко, ну а в праздник часто.
Товарищи, скажите, неужели Мы в наши дни откажемся от пьянства?
14 | LA & S |