Hi home. Краснодар Hi home Краснодар. Декабрь-январь 2018 - 2019 | Page 50

просто берут работы на комиссию, потом пошли успешные продажи, постепенно стали пред-
лагать выставки. Это были наши первые выставки в Москве. И мы прозвучали тогда. Начало
1990-х — золотое время для старта на арт-рынке: перестройка, дикий интерес западных кол-
лекционеров к тому, что происходит в российском арт-сообществе. Никто же не знал, что у нас
тут. В Москву приезжала куча коллекционеров. И постепенно мы вошли в какую-то обойму. Не
скажу, что в топы, но среди молодых до 30 мы котировались. Нашу пятёрку постепенно разве-
ло в разные стороны. После «Марса» мы со Скрипкой стали работать с Krokin Gallery, одной из
самых серьёзных в столице сейчас. Света с Сашей переехали в Прагу на ПМЖ, где они откры-
ли свою галерею. Андрей Репешко тоже в Москве. Нас возили на ярмарки: «Арт-Франкфурт»,
«Арт-Чикаго», «Нью-Йорк Экспо», «Арт-Лондон», в Майями — это был взлёт.
КП: Кажется, это совпало с нашим знакомством.
2 НБ: Да, мы с тобой познакомились же как раз в начале 1990-х.
КП: При мне, помню, вы тащили в поезд картины. У вас в ЦДХ была выставка. Я тогда первый
и последний раз в жизни видел Татьяну Друбич, которая в «Ассе» играла.
НБ: Это была наша с Андреем Скрипкой персоналка в Центральном доме ху-
Лика: Как вы познакомились с Нальби?
дожника. Раньше эта площадка была на хорошем счету. К нам на открытие
И почему он произвёл на тебя впечат-
пришли телевизионщики, «Первый канал». Никто тогда не проплачивал, было
ление?
не принято. Нас показали в новостях культуры. Чудеса. Тогда всё происхо-
Коля: Так же и там же, где и со Скрипкой.
дило само собой и не за деньги, а на волне какого-то искреннего интереса к
Мой друг поступил на худграф и жил в
искусству современной молодёжи.
общежитии, и был соседом с Нальби, и
КП: Да и понятия же такого не было — «арт-рынок».
мы слушали одинаковую музыку.
НБ: Не было. Это был креативный хаос, из которого потом много чего состоя-
лось. В том числе и ты родом из этой эпохи, и я. Такая история.
КП: Если у нас разговор о мужском и женском, то вопрос: мне почему-то всегда казалось, что
твои работы больше мужики покупают, так?
НБ: Думаешь, мой зритель — мужчина?
КП: Покупатель. Арт-рынок — всё-таки мужское дело?
НБ: На 70% мужское, на 30 женское.
КП: Ты думал, задним числом, что делаешь что-то для мужской аудитории? Или ты сначала
красишь, а потом кто купит, тот купит?
НБ: Я всегда красил для себя, исходя из личных стилистических задач на каждом своём этапе.
Кто это будет оценивать, не задумывался. Я никогда не занимался специально каким-то муж-
ским искусством, не думал о брутальности. Женщин мои работы тоже интересуют, но в итоге
покупатели-то — мужчины. Другое дело, для кого они их покупают. Может, как раз для своих
спутниц.
КП: А какие у тебя были творческие пути? Я видел некие твои этапы. Не собираюсь их для себя
классифицировать, тем более это не моё собачье дело. В любом случае, ты писал курильщи-
ков, всадников, моделей, потом расставил груши и табуретки, потом пятна, сейчас круги.
НБ: Изначально я считаю себя рисовальщиком. Я учился этому с большим усердием.
КП: Я по портрету Пирога (Дмитрий Пирог — чемпион мира по боксу, сейчас политик. — Прим.
ред.) помню. Я вообще прозрел. Меня учили, что каждый художник должен придумать свою
анатомию и пластику. И когда я увидел, что ты нарисовал человека, один в один похожего на
человека, для меня это было откровением. Ты при мне не делал такого тогда.
НБ: На самом деле, это просто владение академической школой, оно
должно быть у каждого художника.
КП: Вы застали времена, когда художников учили рисовать. Сейчас,
чтобы быть художником, необязательно уметь рисовать.
НБ: Нас учили жёстко. И когда я чего-то добился с рисованием, я понял,
что умею, могу написать не хуже известных. И представь: у тебя в руках
сидит мастерство этого толка, а в голове — идеи другого сорта, хочется
найти другую пластику. Заложенное в руках давало о себе знать, поэ-
тому первые живописные работы были фигуративными, с персонажами
придуманными. Я делал их не в реалистическом ключе, пытался стили-
зовать, привести к примитиву. Грубо говоря, выдавливал из себя акаде-
мическое, хотел избавиться от него. Но оно никуда не делось. И спустя
годы ты возвращаешься к ремеслу. Система маятника. От фигуративно-
го к абстрактному, потом оттуда, с новыми навыками, возвращаешься
к себе же, но в реалистический сегмент творчества, и опять назад. Я
понял, что мне комфортно параллельно вести две линии одновременно:
и предметную живопись, и текстурно-абстрактную с кругами.
2