Hi home. Краснодар Hi home Краснодар. Декабрь-январь 2018 - 2019 | Page 49

49
Отец! С отцом у меня хорошие отно-
шения. Он умер...
Он не жил в Берлине. Он служил в
ГДР, и жили они с моей мамой в Дрез-
дене. В Берлин ездили на экскурсии.
Когда ты юнец начала 1990-х, в рва-
ных джинсах и с серьгой в ухе, слу-
шающий и Depeche Mode, и Нирвану,
захлёбывающийся перестроечной
свободой, а твой отец — рихтовщик
с окраины города, трудно найти по-
нимание и принять значимость Его в
твоей жизни. Тогда наши отношения
сложно было назвать простыми.
Он был здоровый русский мужик,
а я дрыщ с обесцвеченной чёлкой,
блуждающий в поисках себя.
Наши отношения начали налажи-
ваться за несколько лет до его смер-
ти, а умер он внезапно. А теперь я всё
чаще вижу в зеркале его прищур и
понимаю, что стал наследником всех
черт его характера, которые меня так
раздражали тогда. И седею, как он, и
горжусь, что у меня его имя и его фа-
милия.
кто достойный художник, чтобы выдать ему сертификат. Каждый месяц нуж-
но было отчитываться по налогам. Бред полный, конечно. Система долго не
прожила, потому что контролировать нас было невозможно. Кто будет за
каждым художником следить? Бесполезно. Инициатива пошла на самотёк,
и от нас отстали.
КП: И потом вы со Скрипкой начали возить картины в Москву в «Марс». Или
вы ещё до «Марса» персоналки делали?
НБ: К 1990-му, когда я закончил худграф, Скрипка уже тоже закончил своё
училище, и мы познакомились, случайно. Подружились. На тот момент я па-
раллельно занимался боксом и даже выступал за сборную Краснодарского
края на Спартакиаде народов СССР, в 1987-м примерно. В то же время я
впервые понял, что хочу заниматься живописью. Пришлось делать выбор,
оставаться ли в спорте. Краснодарская сборная тогда была сильной, а
Спартакиада — пиком моей карьеры.
КП: Так и краснодарская художественная школа была сильной.
НБ: Да. В итоге я выступил на соревнованиях. Один бой выиграл, другой
проиграл, не прошёл в финал и понял, что это знак. Я был уже кандидатом в
мастера спорта. А творческих идей уже была куча, и я повернул в эту сторо-
ну. К окончанию худграфа у меня было штук 15 самостоятельных живопис-
ных работ — этого хватило бы на небольшую персональную выставку. Мы
дружили с ребятами, нас было человек 5. Можно ли назвать это группой?
Нет. У нас не было манифеста, мы просто дружили. Я, Андрей Скрипка, Света
Курмаз, Саша Сохт и Андрей Репешко.
КП: Михайленко младше был, да?
НБ: Это другой поток, на несколько лет младше. У нас была своя пятёрка. Мы
связали свои картины узлом, у кого сколько было, и поехали в Москву: в га-
лерею «Фея Норт» и в «Марс». Контакты нам дала Марина Тевзадзе, искус-
ствовед. Сказала: «Ребята, вот вам адреса, везите туда, вас должны оценить».
И вот мы приезжаем: зима, пурга, Москва, мы с этими стопками картин. «Тук-
тук-тук» в галерею «Фея Норт», нас там послали, завернули. Сказали, будут
работать с двумя из нас, с остальными нет. Мы такие: «Нет, хотим вместе».
Приезжаем в «Марс», и там нас принимают как родных, всех сразу. Сначала